особого желания, без особых инициатив, свои обязанности исполнять. Средний руководитель. Сейчас таких – большинство.
Нет, не давал я ему повода усомниться в его способностях как руководителя цеха. Правда, года полтора назад, во время ликвидации последствий пожара на вверенной ему – АТС-66, он оказался «никаким» и продемонстрировал полную беспомощность, в решении вопросов, связанных с чрезвычайными обстоятельствами.
Но это продемонстрировал не только он, и вполне возможно, тогда, он просто не успел пробудить необходимые качества. А уже потом, просто не смог подстроиться под инициативы своего непосредственного руководителя. Неглупый человек, чётко осознающий свою личную ответственность за возникший пожар, он тогда сильно перепугался, не смог совладать собой, сжался до полной незаметности и безучастно положился на судьбу.
В процессе восстановления станции я отметил для себя и запомнил действия многих людей, и героические, и прямо скажем, нехорошие действия. А вот Аскар Накишевич в те, очень непростые, тревожные и напряжённые часы и дни, просто выпал из моего поля зрения. Выпал и исчез.
Слава богу, тогда, всё закончилось хорошо. Виновных искать не пришлось. Но Нурахметов после пожара стал ещё более тихим и более незаметным.
Первое время, тогда, явственно ощущая его напуганность, я ждал от него заявление об уходе. Но он, тогда этого, казалось бы, так логичного шага – так предпринять и не смог. В душе я его понимал – с искалеченной ногой не так-то просто найти мужчине подходящую работу. Место начальника цеха на очень солидном предприятии – несомненная удача. Это и утверждение собственного «Я», и размер заработной платы, и возможность в тепле, в нормальных и даже комфортных условиях выполнять непосредственно любимую инженерную работу в соответствии с избранной профессией. Наконец, работа начальника такого цеха, как цех АТС – это, безусловно, творческая работа. Что ещё надо?..
Особых упрёков за случившееся Нурахметов не получил и постепенно всё уладилось само собой. И вот – демарш.
Трудно вытягивать слова из Нурахметова. Взвинченный и накрученный сам собой – он цедит слова сквозь зубы, напряжённость на лице причудливо сочетается с маской странной отрешённости.
У меня такое ощущение, что это я виноват в том, что он покидает коллектив. Внутри меня закипает злость – мне хочется высказать всё, что я о нем думаю, но мне нельзя этого делать, я сдерживаю эмоции. Мои попытки докопаться до его души до истинных мотивов предпринятого им шага разбиваются о возведённую им броню. Наш разговор неуклонно скатывается в рамки банальной казёнщины.
– Что не устраивает вас в вашей работе…
– Я просто САМ не хочу здесь работать…
– Так может быть, останетесь работать просто, инженером…
– Нет, я увольняюсь совсем…
– И куда же вы пойдёте работать, если не секрет?..
– Я ухожу в строительную