повести грустнее
Во всём свете не обресть,
Здесь и тёмное темнее,
И горчит горчее здесь.
Здесь при встрече не обнимут,
При ошибке не простят.
Здесь весною птицы мимо
Над моим лицом летят.
Ночь длиннее, день короче,
Крест о четырёх концах,
Финский нож старуха точит,
Доброту согнав с лица.
Мне отсюда нет возврата
И отрады тоже нет,
Я из Родины изъятый
Неприкаянный поэт.
Карфаген и Троя
При всём при том, что Карфаген разрушен,
И Троя стёрта в прах с лица земли,
Истории итог уныло скушен.
Погасли медных пушек фитили,
Оставив ядра в глубине каналов.
Цена всему копейка номиналом,
Всего копейка, брошенная в пыль.
Небесный счетовод возьмёт без сдачи,
Большим подбросит пальцем наудачу,
Любую сказку превращая в быль.
И Карфаген, и Троя суть руины,
Как неизбежность финишной черты,
Перенесёт художник на картины,
А любоваться ими будешь ты.
Ты будешь слепо верить первым встречным,
Несущим книжный рай в мешке заплечном,
Пергамента усохшего листы.
А города, построенные после,
Париж, Москву, Калькутту или Осло,
Когда-нибудь в сердцах разрушишь ты!
Нелюбимая
Напряженная тишина между мной и тобой повисла,
И стекает февральский снег по зашторенному окну.
Я тебя не люблю, Москва, мне милее и краше Висла,
Я тебя не люблю, Москва, я всю жизнь у тебя в плену.
Это, в общем-то, добрый плен, это, можно сказать, удача,
Часовые не бьют меня ни по почкам, ни по щекам,
Здесь свидания и ларёк, где улыбку дают на сдачу,
Здесь рождаются образа и идут по чужим рукам.
От чего же так тошно мне и нерадостно в этом сити,
От чего же готов бежать я отсюда сквозь гам и шум,
Хоть куда, хоть на край земли, даже в мной не любимый Питер,
Я сырым кислородом в нём кое-как, через раз дышу.
Напряжённая тишина, и в такой тишине звенящей
Я пишу этот странный стих об отвергнутой нелюбви,
И луны первозданной диск, из окна на меня смотрящей,
Облаков кучевых пастух мне сегодня как дар явил.
В иные времена
Давным-давно, в иные времена,
Деревья были выше, сахар слаще.
В Эдема кущи двигалась страна,
И я туда же шёл, совсем пропащий.
Я шёл не в ногу, песню пел не так,
Всех раздражал неуставной причёской,
И девочка со мною шла не та,
Одетая изысканно и броско.
Был рай у нас сегодня и сейчас,
А то, что до и после, – всё неважно,
Кирпичный дом, второй проезд
Гаражный, а в нём квартира, снятая на час.
Всего хватало нам, и мы тогда
Не ждали коммунизма построения,
Есть для души