ужасный синяк, выглядывал из-под воротника. И его глаза – потерянные, жалкие, пустые – не этот – потусторонний мир отражающие.
Он стоял передо мной, жалкий, сгорбленный. Такой как есть, весь в себе – с бесцветными, пустыми глазами, вперившимися в одну точку-пустоту, упорно повернув лицо в сторону окна, и там, сквозь него, в бескрайности неба ловил её оконечность. Слушал и не слышал, что же это бубнит ему начальник.
Я сумел всё-таки переключить его внимание, сумел пронять его, хотя, вынырнув из пустоты – он тут же перешёл в другое состояние – состояние жесточайшей обороны.
– Не лезьте мне в душу – это заклинание теперь буравил во мне насквозь его взгляд. Я мучил его, вразумлял, вбивая, что он – мужик, в первую очередь, и тут же мягко сочувствал его положению. Вряд ли мои увещевания сильно помогли, но потом, со временем, он успокоился, и важнейшую роль здесь сыграла, конечно, его любимая жена, которая испугалась, присмирела на время и сумела загладить зацепки, провоцирующие у мужа всплеск смертельных эмоций.
Но, всё равно – дождавшись, когда перегорел Айсин, смирился – ушла всё-таки жена к своему кооператору, и детей с собой забрала.
Пока держится Женя и пророчество Висящева – слава Богу – не сбывается. К работе относится, как и прежде добросовестно, с полной отдачей, но когда встречаю его – вижу – изменился Женя, сильно изменился.
Не чувствуется в нем жизненного стержня и не загораются уже глаза Айсина ни по какому поводу. Так, живёт человек и живёт, убедив себя в справедливости с ним происшедшего, живёт, обрастая равнодушием в первую очередь к себе. Как же! Разве может тягаться монтёришка-связист, пусть даже с зарплатой чуть повыше среднестатистической – с кооператором-кавказцем, умеющим основательно набивать свой кошелёк и умеющий красиво жить.
И вот – опять кооператор, теперь уже на моем пути…
Глава 15. Разве это – только моя проблема?..
Ну что же – против судебной политики может выступить только политика. И вершит её – Партия. И я собираю себя в кулак, и иду в горком. Вот, приспичило! Никогда не рассчитывал на помощь Партии в повседневной работе, надеялся на себя и свой коллектив, – но сейчас – как раз тот случай.
Несмотря на перестроечные атаки в сторону Коммунистической партии, я ни на минуту не усомнился, не растерял веры в её справедливость.
Раннее утро. Как раз то время когда ещё пусты кабинеты горкома. Но первый секретарь Дымченко рано приходит, и уже на месте. Он внимательно слушает, сначала, даже с интересом, просматривает документы, подтверждающие мою правоту, потом, что-то меняется, и я отчётливо вижу, как приобретает равнодушный оттенок выражение его лица, как оно начинает источать недоумение.
– Ну и судитесь, Виктор Васильевич, что я-то могу поделать? Ко мне-то, вы зачем пришли?
Стыд охватывает изнутри, прерываю себя на полуслове… а действительно, зачем я пришёл? И невозможно сознаться сейчас,