молекул ― в такие моменты просыпается память, и забираешься во все ее уголки, ты проползаешь туда змеем. Вспоминается, как были на шашлыках, чисто пацанами, и два пацана только что вышли на пенсию, но это не добавляло грусти.
– Это та самая водка? ― спросил я.
– Не совсем, ― ответил Котов, ― ты где-нибудь видел, чтобы никуда ничего не совали? Даже если будет великая халява, дешевле не совать, чем совать, будут совать. Это даже не для того, чтобы управлять сознанием масс. Это инстинкт. Вот есть у тебя чистый продукт. И жри его. Зачем придумывать? Нет, все это часть схемы. И даже ты не сможешь. Тебе дадут чистый продукт, но ты начнешь думать ― а сосед? А кум? А сват? И директор? А фигов Deputy Director? Что они? И они. И они. Терпеть не могу все этим наименования. Всякие chairmen. Люди-стулья.
– Это я, ― сказал Стулов.
– Ты пей давай.
– Подождите, ― сказал я, ― ну и что ж конкретного?
– Это ― контрафакт. А он чистый.
– А…
–Ты чувствуешь, как тебе хорошо?
– Чувствую.
Правда, существует место прихода ― это, допустим, к третьему часу газа и кваса возникает чудеснейшее чувство, странная ясность, удовлетворенность миром, неповторимый ништяк ― вот тут ты понимаешь всю ценность настоящего напитка. А что до мягкости, то магазинную смягчают химией, и что с того? Синтетический диван тоже мягкий, но разве сравнишь его с пуховой периной?
– Это он?
– В данном случае, это ― водка.
– Водку создал Менделеев.
– Продукт, созданный Менделеевым, правильно называть Воткой. Потому что, производя исследования, он поминутно пробовал содеянное на вкус и проговаривал ― «вот как». Когда последнюю буквы убрали, появилась Вотка. А уже потом от нее ― Водка.
Мы подходим очень медленно, словно на цыпочках. С близкого расстояния можно различить лишь отдельные прожилки ― но густота творения увеличивается ближе к ядру, и мы далеко не пройдем ― длина трубочки, и если сказать по-научному, гибкого шланга ― много, много километров. Величие мысли человека здесь налицо. Можно ругать нас, общество, цивилизацию, но трубочку отменить нельзя. Мысль торжественна.
– Давай.
– Пошла?
– Пошла.
– Эх.
– Даже не верится.
– Трубочка разматывается на десять тысяч километров, ― сказал я, ― если не подойти на необходимую дистанцию, придется сматывать ее, снова приближаться. Главное, держать скорость.
У нас есть стажер из Африки, Леонит. Это все для него. Потому что если не держать скорость, Облако окажется твердым, как камень, и корабль разлетится вдребезги ― как было, например, и с транспортом N8—1, и с контейнеровозом «Волга», и с крейсером под флагом Великой Бельгии. Видимо, вояки решили забухать не на шутку. Но скорость же надо держать. Скорость. Иначе… Это все равно, что прыжок с 30-го этажа. Ладно, с сотого. Никаких шансов. Вся эта махина разлетается на мелкие