в нарезке, упаковка масла, вакуумные упаковки какого-то мяса и колбасы, плавленый сыр и пять банок с консервами – тунец, лосось, два типа паштетов и маринованные огурчики.
Интересная ситуация, думал я, похоже, она на что-то сердится. Понять бы на что. Но прямо так всё равно не спросишь, она ответит, что всё нормально, ничего не случилось, пустяки, не бери в голову, но замкнётся ещё больше, и я, не придумав ничего лучшего, задал довольно глупый вопрос:
– И когда ты успела всё это купить?
– Да что тут успевать, по дороге заехала в гипермаркет, в это время там почти никого нет, – ответила она.
– Но, Ира, зачем же столько, здесь есть столовая, и в ней неплохо кормят, – сказал я.
– Опять недоволен, – сказала она. – Что ни сделай – всё не так. Жена о тебе заботится, а ты только и умеешь ворчать. Я прекрасно знаю, какая в твоей больнице столовая. Если питаться только там, ты точно никогда не поправишься. Вот я и купила всякой разной еды, может быть, больше, чем нужно, но я же не знала, в каком ты состоянии и что в этом состоянии тебе захочется.
И она снова неодобрительно посмотрела на меня.
– Но я вижу, тебе и так хорошо, – продолжала она. – Может быть, ты даже не рад, что я к тебе приехала? Может быть, я зря после работы, уставшая, бросила всё, неслась, как ненормальная, через весь город на машине, думая, что тебе плохо, хотела тебе помочь? Что ты молчишь, Володя? Скажи, если всё это зря, то я прямо сейчас и уеду обратно.
Честно говоря, после таких её слов у меня мелькнула мысль сделать то, на что она напрашивается. Послать всё подальше, а там будь что будет, но вместо этого я ответил:
– Ну, о чём ты говоришь, Ира, я тебя ждал и…
Договорить она мне не дала и перебила на середине фразы.
– Не знаю, Володя, кого ты ждал, – сказала она. – Я приехала и вижу, что за столом сидит недовольный тип, вальяжно развалился, прикидывается больным, и это ему не то, и то не это, а у самого только пластырь на носу, и неясно есть ли под ним хотя бы царапина.
– На носу, Ира, у меня бандаж, – ответил я, – нос сломан, болит, и достаточно сильно. Голова раскалывается, а от твоих монологов вообще скоро лопнет.
– Я, между прочим, даже не ужинала, – продолжала она, совершенно меня не слыша, – думала, приеду, посидим, поговорим спокойно. А приехала как к чужому человеку, ни одного доброго слова.
И она заплакала.
Только этого не хватало, подумал я. Какая-то странная ситуация – слёзы, монолог Иры на грани истерики…. Наверно, она просто устала после работы, перенервничала после моего звонка. Торопилась ко мне, думая, что я при смерти, а я и в самом деле почти здоров. В итоге все её волнения и вылились в эти слёзы.
Я не мог видеть её слёз, и я должен был её успокоить.
– Ира, извини, я, и правда не очень хорошо себя чувствую, – начал я, – нос болит, эта больница, куча неприятностей, вот и веду себя как болван.
Я обнял её, поцеловал в мокрые от слёз