Иначе… Об этом Катя думала со страхом, почти теряя ясное сознание перед нарастающей истерикой. Хотя могла бы уже привыкнуть, она весь год стояла где-то рядом с этой ужасной черной комнатой, и весь год любимый мужчина нежно подталкивал ее туда, во внутрь, где страшно и темно, где нет его. Но когда становилось нестерпимо страшно – Катя морально падала на колени, лизала ему ноги, и любимый мужчина прекращал толкать в ту жуткую комнату, где не было его. Именно этим и была так ужасна обыкновенная черная комната.
Однако начиналось всё ни так ужасно. А начиналось всё как обычно, без намёков на цепь и кандалы. Начиналось так: ей немного нравился Валерий, она много нравилась ему. Пропорции в чувствах не соблюдены, но, во всяком случае, не заметно было жутких перекосов в сторону Катюши.
– Катюша, – ласково и немного (или много) волнуясь, говорил он ей год назад, – сама сказала, что позвонишь через 10 минут, а уже 20 прошло. Я как тигр по клетке хожу возле телефона, ты это специально?
– Двадцать? Я не заметила, – ответила Катюша слегка самодовольно, по-женски чуть зазнаваясь, чуть радуясь, что кто-то волнуется и ждет, и хочет твоего звонка… тебя. А то, что Валера хочет ее – она почувствовала сразу, при первой встрече. Он так сильно ее хотел! Так же сильно, как хотел скрыть свое желания ей обладать. У Кати кружилась голова от его жарких флюидов, от его желания снять с нее одежду… вместе с кожей. У Кати плыла голова от его жарких фантазий, которые летели словно искры от бенгальского огня. Но голова кружилась только дома, когда она не видела его. Во время свиданий Валерка ей казался каким-то странным, нескладным, корявым, как он сам себя зачем-то называл. Во время свиданий ее раздражали его нелепые движения, его немного импульсивная манера говорить, его волнение подростка перед первой брачной ночью, его нескладность и худоба. И что там говорить, она, даже чуть брезговала его прикосновений. Таких корявых кавалеров у Кати не было ни разу. Она это прекрасно понимала, но просто зачем-то позволяла ухаживать: он сам звонил, он сам просил свиданий и мчался к ней на край света с горящими глазами. Она встречала его слегка прохладно, любила пошутить над ним, кольнуть, конечно, в шутку. Обычная модель сердечных отношений, где больше надо одному. Но только одного не понимала Катя, почему возвращаясь от своего корявого кавалера, по дороге домой говорила себе уверенно: «Фу, это был последний раз», но приходила домой, раздевалась, смывала косметику… На это у нее уходило примерно минут 20–30. И так же уверенно через этот короткий промежуток времени ее щеки начинали гореть от непонятной радости при мысли о корявом ухажере! Она, не в силах сдерживать переполняющую ее радость, брала телефон и отправляла ему какое-нибудь нежнейшее послание. Валерка получал его, и щеки его начинали гореть от очень сложной гаммы чувств.
Но вот свидание в первый раз отложено по инициативе корявого Валеры. Потом отложено второе. И тут-то Катя вдруг почувствовала резкий дискомфорт. Она скучала, она мечтала, она еле держалась, чтобы не позвонить самой