память на лица. Но точно могу сказать, что я не общался с ним и не был с ним знаком.
ВОПРОС. Вы знали о том, что с вами готовится интервью?
ОТВЕТ. Да, мне сообщил об этом начальник гарнизона. Он сказал, что ему звонили из Москвы.
ВОПРОС. Задержанный Сафонов утверждал ранее, что был знаком с вами, и на этом основании просил у начальства командировку в Брянск, чтобы написать о вас.
ОТВЕТ. Я не был знаком ни с каким Сафоновым.
ВОПРОС. Но начальник гарнизона утверждает, что он сообщил вам о словах Сафонова. Неужели это не показалось вам подозрительным?
ОТВЕТ. Мне было сказано, что со мной хочет сделать интервью какой-то журналист, который знает меня и с которым я общался. Я общался со многими журналистами, многие из них меня знают. Я не увидел в этом ничего странного.
ВОПРОС. Также Сафонов ранее утверждал в разговорах с коллегами, что общался с вами по переписке. Что вы можете сказать по этому поводу?
ОТВЕТ. Он врет. Вы сами знаете, что вся моя почта просматривается: последнее письмо я получил в феврале этого года от ленинградского писателя Юлиана Фейха. Ни Сафонов, ни Воронов, ни Гельмут… Как вы сказали?
ВОПРОС. Лаубе.
ОТВЕТ. Ни Гельмут Лаубе – никто из этих людей никогда не писал мне.
ВОПРОС. Если следствие проведет очную ставку, вы сможете сказать, знакомы ли с этим человеком?
ОТВЕТ. Если это поможет делу – да, конечно.
ВОПРОС. Вы когда-нибудь общались с сотрудником германского посольства в Москве Клаусом Кестером?
ОТВЕТ. Нет.
ВОПРОС. Еще один вопрос. Вы пьете?
ОТВЕТ. Прошу прощения, не понял.
ВОПРОС. Алкогольные напитки пьете? Пиво, водку. Вино? Шнапс?
ОТВЕТ. Нет, нет. То есть, конечно, иногда по праздникам могу позволить себе сто грамм, но пиво, к примеру, вообще не переношу.
★★★
Москва, 13 июня 1941 года, 20:40
Узнал или нет? Узнал или нет? Только одна мысль билась в голове у Сафонова. Одноглазый испанец ходил между столиками, вежливо улыбался и заговаривал с каждым, кто подходил к нему. На Сафонова он больше не смотрел. Костевич засел с тремя товарищами в самом дальнем углу и попросил у официанта графин водки – коктейли он не любил. Шишкин и Федорова увлеченно беседовали о кинематографе.
Поборов первый приступ паники, Сафонов вдруг понял, что он выпил уже четыре бокала, но до сих пор абсолютно трезв. Неудивительно, подумал он. Страшные мысли теснились в его голове – одна тревожнее другой.
«А может быть, они все давно знают и специально подослали его сюда, чтобы он опознал меня? Но он посмотрел на меня только один раз. К тому же разве можно запомнить человека, которого ты видел всего один раз в течение минуты?»
Он сам рассмеялся своему вопросу. Конечно, сказал он себе. Ты же запомнил человека, которому воткнул нож в глаз. И он наверняка запомнил, кто лишил его глаза. Хорошо запомнил.
Или нет?
– Товарищ Сальгадо, товарищ Сальгадо, а посидите с нами! Расскажите об испанской войне, – крикнула Федорова, когда он подошел ближе к их столику.
«Этого еще не хватало», – подумал Сафонов.
Но затем