дразнить ее радикальными речами и вызывать изумление – Тоня все принимала за чистую монету. Едва ли он был настроен так строго против общества, ведь сам частенько забывал о гордости и мчался на дворянские собрания. Он гордился собственной смекалкой, позволившей ему проникнуть в желанный для любого человека не аристократического происхождения круг, но что-то в собственных словах его слегка нервировало, точно он, как студент, рассуждал о разрушении мира и полной деградации взглядов. Ему казалось, так считают юные, которые еще не принадлежат существованию и не могут добыть для себя идеи и занятия, не смеют быть в мире, а не за его пределами; и старики, уже ничему не верящие и твердо убежденные, что лучшие времена – времена их молодости – канули в непримиримой пучине неустанно капающего времени.
– Я понимаю, что женщины ничуть не хуже, если вы это имеете в виду, отец не дал понять, что я чем-то ущербна, скорее, наоборот, но… Первое назначение девушки – замужество и дети, а не профессия. Просто каждый должен делать то, что ему предназначено.
– Нет, просто за имением десятка голодных детей и одиннадцатого на подходе вы, ручаюсь, не станете думать о закатах и колыхающихся на грозе листьях.
– Ох… Да, наверное…
– Или же подчинение воли мужчины, который не хочет, чтобы вы умственно и физически развивались, чтобы не обнаружить в один прекрасный момент, что его нареченная умнее или талантливее его. Это непостижимо, невыносимо для нашей эгоистичной сути… Такова правда, прелесть моя, и вам придется смириться с этим, если вы желаете жить по правилам. Или же попытаться добиться чего-то невзирая на условности и прочую ерунду. Представьте, ведь полотна Ангелики Кауфман и Элизабет Виже-Лебрён хранятся даже в наших дворцах, а они дамы. Нет границ для того, кто жаждет.
– Я, право…
– Постойте, дайте мне высказаться и посылайте потом к черту. Я не потреплю рядом с собой безмолвной тени, вся суть которой сводится к растворению в потребностях и желаниях мужа и детей. Такие женщины производят тягостное впечатление, мне случалось лицезреть их. Нет способа вернее отвадить от себя незаурядных людей, чем ревностно печься о выводке и вопить при этом, что все остальные – эгоисты. Если же вы имеете свое видение мира и научитесь бороться, милости прошу, хоть завтра я с удовольствием сделаю вас госпожой Крисницкой.
Михаил, чрезвычайно довольный своим монологом и впечатлением, произведенным на девушку, вновь откинулся на диван. Что на него нашло, он не имел понятия, но это было приятно. Предстал во всей красе, так сказать, в грязь лицом не ударил. «Ведь я все равно обвенчаюсь с ней, к чему ставить условия?» – удивленно размышлял он. Минуту назад он и думать не думал, какую жену хотел. Импульс подтолкнул его к подобным выводам, но никак не много лет формирующиеся взгляды на женский вопрос, поднимаемый на западе еще со времен Великой французской революции. Скорее, если бы он мог признать, в нем говорили убеждения Марианны, которые кстати пришлись ко двору.
5
– Пойдемте в сад, –