совковой моде длинных, до шеи – «Хомо лохматикус». Продолговатое лицо дополнял большой нос, впалые щеки, прямой подбородок и большие серые глаза. Взгляд хмурый, вприщур, немного смягчают пухловатые мальчишеские губы. Сойдёт по первому впечатлению. Основа для совершенствования есть, а уж правильно воспитать мышцы в разных местах я постараюсь. Будет что девкам на взгляд вскользь и без спиртного выставлять.
А на углублённый взгляд… Предлагать было чего. Святые угодники! Как такое может быть у четырнадцатилетнего пацана? Нет, я не завидую. У меня там тоже все было на зависть окружающим. Но, чтобы в таком возрасте так натренировалось!
Моим прозвищем в том мире было «Мустанг». Не знаю, кто его придумал и отчего. Может быть, от фамилии, а может от излишней активности в половых вопросах. Узнал случайно, что меня так окрестили из подсмотренного электронного письма одной девчонки. Приятно, что хоть что-то перенеслось с моей личностью в этот мир.
Походил по комнате, раздумывая, сделать ли небольшую уборочку, или оставить все как есть. Решил пока всё оставить как есть. Пугать аборигенов чистотой пока опасно. На кухне не выдержал и перемыл всю посуду. Блин, тараканы же… Я их не перевариваю. В холодильнике пустота. Мыши скоро там повесятся. Наверное, уже завещание пишут. Масло растительное, правда, еще там нашлось. Молодому растущему организму не помешало бы еще чего в топку загрузить. От пива мало толку.
Деньги – это проблема из проблем. Шарить по карманам пьяной тетки я не хотел. Паскуда Ганс все деньги отобрал! Стоп, стоп. Откуда у меня эти эмоции. Умри сейчас же во мне пацан! Как можно так жить? Понимаю, еду и деньги приносили мамкины хахали. Иногда приходили денежные переводы от сестры. Мать брали несколько раз на работу обычной уборщицей, но ее почти сразу выгоняли за прогулы. Надо теперь срочно что-то придумать.
Занятый мыслями, позабыл, что бегаю по квартирке голышом. Чикина мама в дурацкой ночнушке внезапно вылезла из своего темного убежища и непонимающе уставилась на меня. Маленькая худенькая женщина с испитым лицом и растрепанными волосами выглядела заурядной бомжихой с Трех Вокзалов моего времени, но фигурой обладала вполне стройной. Мать не сводила взгляда с моего передка. По её похотливому лицу прокатилась волна вожделения. Я похолодел. Руки и ноги быстро заработали по поиску и надеванию шмоток.
Взгляд женщины приобрел более осмысленное выражение. Наконец-то она узнала сына, произнеся:
– Ты чего?
Блин пшеничный, в этом городке, походу, все задают только этот дебильный вопрос.
– Жрать нечего, вот и продал последние трусы, – зло схохмил я и добавил, – Кормить сына будешь?
Сказал больше для того, чтобы разогнать напряженную тишину.
– Нечем, сына. Нет у нас денег, – немного гнусавя, высказалась женщина.
– А они на тебя с неба не упадут. На работу устройся.
Женщина молча ушла на кухню и разразилась оттуда криками:
– Пашка, скотина! Все пиво вылакал,