что у него в карманах куча нужных вещей: ножичек, биты для игры в «канты» или «пристеночек», кусок стекла чудного фиолетового цвета – за него Гришке чего только не давали взамен, – кусок медной трубки, что он нашёл на улице, из неё можно приличный самопал изготовить. Да мало ли чего!
Ну, платок и измазался. Понимать же надо!
Поэтому он всегда старался держаться подальше от таких чистюль, как Ритка.
Живут они с Риткой на разных улицах: Гришка – на Будённого, а она – на Ворошилова.
Но если пройти весь Гришкин двор, миновать сарай, грядки с картофелем и луком и за старым тополем перемахнуть через плетень, – там сделан невысокий перелаз, – то окажешься у Ритки в огороде.
Правда, Гришка этот путь редко проделывал: когда мать пошлёт попросить что-нибудь у Ритиной бабушки Насти.
Сейчас Рита была в аккуратном тёмном платьице с белым кружевным воротничком. Она пригладила ладонью свои коротко подстриженные волосы и спросила:
– Не взяли?
Гришка разозлился. «Пиши пропало, – хмуро думал он, – растрезвонит всем. Пенделя ей дать, что ли?»
– А сапоги, зачем отцовские надел? – продолжала Рита. – Думал, поможет?
Вот, теперь все будут хихикать: вояка, мол, через окно бежал. Нет, одного пенделя мало!
Он еще раз взглянул на Риту и раздумал. Не потому, что вообще никогда девчонок не трогал, – с ними только свяжись, – еще из-за лица одноклассницы: что-то в нем Гришку задело. Особенно глаза: кажется, вот-вот слёзы брызнут, хотя Гришка ни разу не видел Риту плачущей. Она гордая.
– Меня тоже не взяли, – сообщила она грустно. – На курсы медсестёр. Я им говорю: у меня родители врачи, я перевязки умею делать. «У нас от старшеклассниц отбоя нет!»
Она печально отбросила ромашку, которую мяла в пальцах.
Гришка воспрянул духом: Рита доверила ему свою тайну, хотя вполне могла бы и не говорить – кто бы узнал?
– Да ладно, – сказал он покровительственно, – «сколько тебе лет, сколько тебе лет?» – Гришка презрительно цвиркнул слюной в сторону открытого окна в кабинете военкома и добавил: – Они думают, что мы без них не сможем. Дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток!
И Гришка решительно направился со двора военкомата, но почему-то не стремился остаться в одиночестве, как сделал бы это прежде, а даже придерживал шаг, чтобы Рита шла рядом.
– Но если не в армии… Ты думаешь, наши оставят город? – спросила она, чуть наклоняясь вперед и заглядывая ему в лицо.
– Дед говорит: его оборонять неудобно – не на том берегу Дона стоит, – объяснил Гришка. – И в гражданскую так было. Подпольщики обязательно останутся, найду их, а там… Это не армия, возраст не имеет значения. Считают года до тютельки, будто это патроны.
Рита поддержала его возмущение, а затем, остановившись, попросила:
– Можно мне с тобой?
Вот именно, не потребовала, не приказала, а обратилась так робко, словно Гришка уже был командиром подпольного отряда. Но на всякий случай он испытующе и оценивающе оглядел будущего подчинённого.
– Ладно, – поддаваясь, согласился Гришка. – Разве ты не