воинов, слишком мало, чтобы сбить впившихся клещами в укрепления многочисленных булгар – им было, что терять!
Гул штурма нарастал. Монгольские тысячи с рыси перешли на шаг и, наконец, встали. Свита подъехала к злому Тукею с его нойонами. Нойон был потным и грязным от поднятой пыли и, казалось, сам участвовал в ожесточённой рубке.
–Не возьмёшь валов? – Шибан остановил коня, посмотрел на вязкую рубку на валах. Кыпчаки лезли наверх медленно, устало. Горы трупов мешали воинам под валами – приходилось идти по телам погибших.
–Хан, пошли в бой монголов! – попросил Тукей.
–Зачем? Чтобы на проклятых валах полегли лучшие воины? Монголы, в конных сшибках сделают больше, чем все кыпчаки, вместе взятые. И валы взять, я велел тебе, Тукей, а, послав монголов, получится, возьму сам.
–Хан, позволь дать сигнал к отходу? Булгары просто вырубят моих воинов.
–Пусть, – с досадой отозвался Шибан, посмотрел на Аяна, начал перебирать в руках повод. Бату уже не раз присылал предупреждения – ему не нравилась бессмысленная толчея у валов.
–Хан, – Тукей выразительно сверкнул глазами. – Мы зря теряем воинов.
–Хорошо. Отводи с валов, – Шибан скривился и, завернув коня, поехал прочь.
Юрт-джи уже ставили шатёр и юрты, вкапывали коновязи.
Аян остался с Тукеем, смотрел, как кыпчаки поспешно скатываются с валов, отходят, падают, пронзённые стрелами. Булгары радостно выли, добивая отступающих и потрясая мечами.
Аян тронул коня, не спеша поехал к валам.
–Куда?! – заорал Тукей.
–Хочу посмотреть поближе. За частоколом я вижу знатного воина, может, это их князь.
–Где?
–Вон там.
–Ого! – Тукей оживился, догнал Аяна, остановил коня. – Это же сам Адавлет. То-то здесь было так жарко. Может, и сам хан булгарский здесь.
Аян устремил взгляд на человека, который противостоял своей волей натиску захватчиков. Молод. Не старше его, Аяна…
–Посмотри, князь Адавлет, – Адавлета тронул за локоть Збин. – Вон сам Тукей, монгольский нойон.
–А рядом?
–Не знаю. Его не знаю. Может, сам Шибан.
–Нет, это не Шибан, – решил Адавлет.
Сегодня он снова победил – монголы отходят. Они будут стоять под валами, зализывать раны, готовясь к новому удару. Сколько их было, этих ударов! Дотянуть бы до зимы, там легче будет – облить валы водой, да и холод, и пронзительный степной ветер, будут на стороне обороняющихся.
Не торопясь, припадая на ушибленную ногу, Адавлет спустился с валов вниз, сел на поданного коня, не спеша поехал к рубленной избе, у которой стоял в распахнутом халате дядя-хан.
Адавлет спешился.
–Всё! Уходят.
Хан промолчал, открыл дверь избы, пропал в тёмном проёме. Адавлет вошёл следом.
В душной, сумрачной комнате, он снял железный шлем, вытер мокрый лоб – не заметил, что вспотел, отстегнул железный нагрудник, накалённый на солнце.
Хан сидел на низком стульчике, указал на шёлковые подушки, разбросанные по устилавшим полы коврам.
–Садись,