торговых санкций17. Такие действия понять можно, но в искаженном мире, в котором обитал Адольф Гитлер, они подтвердили, что связь между евреями распространяется шире государственных границ. Еврейские группы за пределами Германии тоже хорошо осознавали парадокс, который приходилось принимать во внимание. Если они молчали, это выглядело так, словно немецкие евреи ими брошены, а если выступали, то тем самым подогревали фантазии Гитлера о существовании международного еврейского заговора. Дилемма оказалась неразрешимой и в первые годы власти нацистов препятствовала объединению международной реакции на антисемитские акции внутри Германии.
24 марта Центральный союз немецких граждан иудейского вероисповедания выпустил информационное сообщение для прессы, которое показывает, какую тонкую интригу пытались сплести представители этого самого влиятельного еврейского объединения в Германии. С одной стороны, они опровергли как выдумку сообщения, появлявшиеся в иностранных газетах и журналах, о том, что, например, за границами еврейского кладбища в Берлине были найдены сваленные в кучу тела евреев и что в городе прошла облава на еврейских девушек. С другой стороны, союз признал, что некоторые евреи стали объектом актов политической мести и насилия. Его представители как бы говорили: ситуация для евреев в Германии плоха, но не так страшна, как заявляет кое-кто за рубежом18.
Накануне запланированного бойкота евреям Геббельс с согласия Гитлера заявил, что акция будет проходить только один день – в субботу 1 апреля, но повторится, если нападки на режим из-за границы не прекратятся. Нацисты в очередной раз решили показать, что благополучие немецких евреев зависит от отношения к Германии других стран. Гитлер и Геббельс пытались создать ментальную схему, согласно которой насилие по отношению к немецким евреям можно было бы рассматривать как акт самозащиты против нападок их соплеменников из-за рубежа.
15-летний Арнон Тамир, живший в Штутгарте, с тревогой ждал начала бойкота. Он уже слышал рассказы подвергавшихся избиениям и вообще многое знал. У него тоже был товарищ, старший друг, который как-то раз во время такого эксцесса оказался дома, в деревне. Он рассказал, что штурмовики ворвались в жилища евреев и избили всех так, что никто неделю даже сидеть не мог. Штурмовой отряд был не местным. У нацистов это была обычная практика – направлять на погромы штурмовиков из других областей19.
1 апреля Арнон понял, что его мир изменился… «Штурмовики маршировали по улицам и останавливались перед каждым еврейским магазином. Они мазали краской витрины, а потом два-три человека оставались перед входом. Прохожие старались ускорить шаг, хотя были и такие, кто останавливался. Штурмовики кричали: “Немцы не покупают в еврейских магазинах!”, “Евреи – наше несчастье!” и тому подобное. Бывало, что люди все равно заходили в магазин. Их не останавливали, это все-таки был еще 1933 год… И потом до нас дошло: если к евреям можно относиться таким образом… Все рассказы сошлись