человека по религиозной принадлежности его бабушек и дедушек.
Много времени у авторов закона ушло на решение вопроса о немцах, имеющих смешанное происхождение. У некоторых из этих законотворцев, ярых националистов, ведущих безупречно «арийский» образ жизни, оказалось по два еврейских предка во втором поколении. Между тем другие люди с такой же родословной были в глазах нацистов явными евреями, поэтому чиновники приняли двусмысленное решение. Оно основывалось опять-таки на изучении религиозной принадлежности конкретных людей. В соответствии с этим документом, если у женщины (мужчины) имелись две бабушки-еврейки, но ее (его) супруг (супруга) не был евреем (еврейкой) и он (она) не вели еврейский религиозный образ жизни, ее (его) еврейкой (евреем) не считали. А вот если при двух бабушках-еврейках есть еще и муж-еврей (жена-еврейка) или в семье придерживаются еврейских религиозных традиций, речь явно идет о еврействе.
Какая логика может быть при двусмысленности? Поправка к Закону о гражданстве рейха свидетельствует о крайней противоречивости определения еврейства с точки зрения расы и крови. Как мог один человек с двумя еврейскими предками считаться евреем, а другой с такими же предками – нет? Все-таки их происхождение должно было означать, что объем «еврейской крови» в жилах того и другого совершенно одинаков.
Гитлер тем не менее посчитал принятие Нюрнбергских законов успехом и призвал нацию «не отклоняться от пути»18. Похоже, фюрер рассматривал эти антисемитские меры не только как идеологическое утверждение ценностей рейха, но и как способ напомнить о субординации особо рьяным членам партии на местах, которые намеревались действовать самостоятельно. На следующий день после принятия всех трех законов Völkischer Beobachter напомнила о необходимости удерживаться от стихийных действий против евреев19.
Эмиль Кляйн, вступивший в нацистскую партию в начале 1920-х годов, не видел в этих дискриминационных мерах ничего необычного. «Политика расовой сегрегации существовала не только в Германии, – говорит он. – Все слышали о дискриминации и угнетении, происходивших в Америке. В Германии не было ничего особенного. Это лишь часть того, что тогда происходило, – и там, и тут, и по всему миру»20. Кляйн прав (и это необходимо помнить) – расовая дискриминация в то время не ограничивалась одной Германией, но его комментарии все-таки лукавы. В Германии было нечто «особенное», поскольку ярость, с которой нацисты развивали свою расовую теорию, поразительна.
Парадоксально, но многие немецкие евреи рассматривали Нюрнбергские законы почти в позитивном свете. Да, они явно дискриминационные, но новые законодательные акты, по их мнению, якобы очерчивали границы преследований. Такие были правила21, и немецким евреям следовало жить по этим правилам. Казалось, что антисемитские Нюрнбергские законы обеспечивали защиту от стихийного насилия со стороны местных бандитов.
Обычные немцы не уделяли мерам, принимаемым