годится: он уже задолжал мне четыре гильдера[2] и не отдает их весьма давно. Кроме того он вообще может не вернуться, а потонуть вместе с судном.
– Он заплатит вам и те четыре гильдера, и за новый ваш визит! – в бешенстве закричал Филипп. – Только пойдемте скорее со мной, иначе, пока мы препираемся, моя мать умрет!
– Простите, молодой человек, но сначала я должен посетить бургомистра в Тернёзене, – проговорил Путс. – У него заболел ребенок.
– Знаете что, – воскликнул Филипп весь красный от гнева, – или вы сейчас же добровольно последуете за мной, или я вас силой потащу к нам в дом, выбирайте любое! Издеваться над собой я не позволю!
Мингер Путс смутился, так как решительный нрав Филиппа знали все соседи.
– Я приду немного погодя, мингер Филипп, если только успею.
– Нет, вы отправитесь сию же минуту, жалкий корыстолюбец! – закричал Филипп, схватив лекаря за воротник и вытаскивая из двери дома.
– Злодей! Убийца! – завопил Путс, теряя под ногами почву, увлекаемый неукротимым молодым колоссом, не внимавшим ни просьбам, ни мольбам.
Филипп чуть-чуть ослабил хватку, заметив, что старик весь посинел, и сказал грозно:
– Задавить мне, что ли, вас, чтобы вы пошли? А идти вас я все-таки заставлю, живого или мертвого!
– Хорошо, – прошипел Путс. – Я пойду с вами, но сегодня же вас посадят в тюрьму! Что касается вашей матушки, то я ни за что на свете не сделаю для нее ничего, решительно ничего!
– Негодяй! – чуть не ударил врача Филипп. – Имейте в виду, мингер Путс, перед Богом клянусь, Он нас видит и слышит: я задушу вас, если вы не пойдете со мной и, придя к нам в дом, не окажете моей матери врачебную помощь – всю, какая только в ваших силах. Задушу прямо там, у ее постели! Вам, наверное, известно, что я всегда выполняю все свои обещания, а потому вот мой совет: следуйте за мной и исполните свой долг, и вы получите все до последней монеты, даже если мне придется снять с себя камзол и сорочку и продать их.
Похоже, это уверение Филиппа подействовало на старика сильнее всех угроз, да и выбора у врача не было. Маленький и тщедушный, он выглядел беззащитным ребенком в руках сильного здорового юноши, напоминавшего сказочного великана. Дом Путса стоял за городом посреди пустыря и в стороне от других жилищ, так что лекарь не мог позвать соседей на помощь – они его попросту не услышали бы дальше, чем в ста шагах от дома Вандердеккенов. Скрепя сердце, мингер Путс поспешил за Филиппом, надеясь, что получит обещанную плату.
Придя в дом, врач и сын обнаружили женщину на попечении двух ее соседок, которые смачивали ей виски уксусом, чтобы привести в чувство. К больной уже вернулось сознание, но говорить она пока не могла. Путс приказал немедленно перенести ее наверх и уложить в постель и, дав ей какой-то порошок, отправился с Филиппом за нужными лекарствами.
– Как вернетесь, сейчас же дайте вашей матушке принять вот это… – Он вручил Филиппу склянку со снадобьем, – а я пойду к ребенку бургомистра, после чего снова наведаюсь к вам.
– Не