одну из следующих реинкарнаций,
Я окажусь на пляже золотом,
Под сенью пальм, магнолий и акаций.
Я водку пил как чижик-пыжик…
Я водку пил как чижик-пыжик,
Не вовремя и невпопад…
Потом увидел эту, рыжую,
Поймал ее зеленый взгляд
И вновь родился. Пели лиры,
Смыкая звездное кольцо.
В душе затягивались дыры
При взгляде на ее лицо.
Я поедал ее глазами,
Решаясь что-то предпринять.
Когда ж решил ее обнять,
Она с улыбкою сказала,
Что стоит тысячу рублей,
А две – так делай что угодно.
Я заплатил, хотел быть с ней,
С продажной дурой беспородной.
Потом напился в стельку. Пьяный
Я ей всю ночь стихи читал
И рифмы горькие метал
В беспутье жизни окаянной.
Но прорывались сквозь хаос
Трескучих фраз и истин лживых
Фонтан неистовых волос
И зелень глаз непостижимых.
А поутру она ушла,
Оставив деньги. Нарочито.
А на окне герань цвела
На фоне стекол неумытых.
Метастазы, метастазы…
Метастазы, метастазы…
Лучше б сразу, лучше б сразу —
Высверк, боль и пустота.
Но проклятая зараза лезет тварью пучеглазой
В потаенные места
И высасывает душу вместе с телом. Болью душит.
Метастазы, метастазы…
Распроклятая зараза
Проникает вглубь и вширь,
Лезет в сердце, грудь и печень,
Быстро надвигая вечность,
Как настойчивый упырь.
Юрий Иватько
Родился в 1963 году в городе Асбесте Свердловской области. Окончил Детскую художественную школу города Асбеста (1980 г.), Свердловское художественное училище имени И.Д. Шадра (1987 г.), Московскую художественно-промышленную академию имени Г.С. Строганова (1993 г.).
Член Союза художников России и ЮНЕСКО. Участник многих всероссийских, межрегиональных, международных и зарубежных художественных проектов. Автор и исполнитель собственных песен.
Любовь от «вы» до «вы»
Вначале было слово «вы»
в багетном золоте приличий.
Без предисловий, без канвы.
Язык обыденный, не птичий.
Но в самых недрах, в толще фраз,
на остриях шестых предчувствий,
из тени рук, фантома глаз,
нечёткой формой безыскусной,
наплывом, сапой среди тьмы,
вдруг занялось торфяным дымом,
словесной, зыбкой пылью – «мы».
И, разрастаясь вверх незримо,
враз полыхнуло с высоты
и ясно выткалось запретным
постбрудершафтным, дерзким – «ты»,
и рваным, магниевым светом
всё затопило до краёв,
неудержимо выгорая,
сжигая тонны главных слов,
стремясь к погибельному краю.
И неизбежно схлынул жар,
а в центре светоугасанья
чумою