Мэтр перекрестился, чем смутил служителей церкви.
Степура схватил подследственного за грудки и прямо в лицо запальчиво заговорил:
– То, что ты тут сейчас заливал преподобному отцу, то что не чувствуешь благоговения перед предстоящим ритуалом, то, что ты всуе крестишься, а сам не веруешь, доказывает, что в тебя вселился бес. Приступайте, отец Игнатий.
– Нет уж, постойте, – глядя прямо в глаза священнослужителю, заявил Мэтр. – Отчитывать имеет право только священник, который получил специальное благословение епископа. А все другие читают обычную молитву о здравии, если хотят кого-то освободить от бесовского засилья. У вас есть благословение?
Игнатий почувствовал угрозу своему кошельку.
– Тебе какая разница, что я буду читать?
– Молитва о здравии читается пять минут, а молитва в каноне церкви займет полчаса. Я хочу поскорее вернуться в камеру. Читайте о здравии и прощайте.
Эти слова взвинтили следователя:
– Ты, умник, надень крест, возьми свечу и слушай молитву. И если я не увижу, что из тебя вышла нечистая сила, я ее из тебя все равно выбью.
Неожиданно для всех, интеллигентик проявил твердость:
– Да хоть убейте, господа, изгоняющие дьявола. Вы ведь этого хотите. Приступайте.
Мэтр надел крест, взял свечу и съязвил:
– Поддайте ладану!
Священник вел себя неуверенно. Человек крестится, человек в облаке ладана, человек надел крестик, – какой же он одержимый?
Но следователь настаивал:
– Вот такой изощренный бес в нем сидит! Все ему нипочем. И пишет пасквили против веры.
Игнатий начал отчитку слегка перепуганным. «От силы бесовской – духов нечистых, от колдунов – чародеев беззаконных и от глаз людских плохих…». Мэтр не кричал, не корчился, не извивался, как ожидалось, но слушал покорно и даже стал повторять за Игнатием. «…и безплотнаго ради зачатия Ея, Господа нашего Иисуса Христа, славного Рождества Его в Вифлиеме, закланием от Ирода царя четыре на десяти тысящь младенцев и Святого Крещения его воспринятым во Иордановой реке…».
Игнатий замолчал. Что это за одержимый, сам читающий молитву для изгнания дьявола? Ему стало страшно. Хоть и щедро заплатили и еще добавили за то, что отчитка будет происходить в тюрьме, Игнатию совсем не хотелось столкнуться с грозной потусторонней силой. Ведь он действительно не имел благословения на экзорцизм. И вот, значит, вляпался… Священник умолк. Его молодой послушник перестал махать кадилом.
– Все? – спросил Мэтр. – Слава Богу. Отпустите же меня, то есть проводите в камеру. Между прочим, «четыре на десяти тысяч младенцев», это сколько? Сорок тысяч? Да вы представьте себе маленький еврейский городок Вифлеем, в котором и четырехсот домов-то не было. Сколько в нем может быть младенцев? Да от силы десять.
– Выйдите, – приказал следователь Степура служителям культа. – Выйдите!
Игнатий даже обрадовался, что их изгоняют из камеры допросов.
Раздосадованный Степура приблизился к Мэтру