она не согласится ни на кого ниже короля. Впрочем, не обладая способностью предугадывать будущее, она упустила английскую корону, отказавшись стать женой будущего Карла II, когда тот еще находился в изгнании.
В действительности все ее мечты были обращены к Людовику XIV; ей и в голову не приходило, что она может ему не понравиться. Мазарини положил конец ее притязаниям, чем и вызвал праведный гнев, желание якшаться с принцами-бунтарями и разворачивать пушки. Дело кончилось ссылкой. Прощена она была уже три года назад, но сперва, отвергнув очередного претендента в женихи – португальского короля (даже ради королевского трона она не пожелала связываться с полоумным паралитиком), уединилась в своем замке Сен-Фаржо. Это добровольное изгнание было прервано королевской женитьбой, заставившей Мадемуазель снова занять принадлежавшее ей место в семье.
Сильви застала ее за оживленной беседой с королевой. Но стоило прозвучать имени гостьи, как она обернулась и превратилась в олицетворение приветливости.
– Госпожа де Фонсом! Какая неожиданность! А мы-то думали, что вы навсегда останетесь у себя в Пикардии!
С этими словами она бросилась навстречу Сильви, протянув руки, словно они были лучшими подругами. Сильви была вынуждена ограничиться легким реверансом. Анна Австрийская ответила за Сильви:
– Королю не перечат, милая племянница. Герцогиню ввели в свиту инфанты, вашей кузины.[4] Подойдите, дорогая Сильви, позвольте мне вас обнять! Признаться, нам вас очень недоставало, поэтому я встретила решение сына аплодисментами. Больше десяти лет траура – не слишком ли?
– Надо признать, – подхватила Мадемуазель, косясь на наряд Сильви, – что иногда траур бывает к лицу и приносит пользу. Но разве вы до сих пор в трауре?
– Не сомневайтесь, ваше высочество, – ответила Сильви. – Я дала обет никогда больше не надевать ничего яркого.
– Совсем как Диана де Пуатье, обладательница непревзойденного вкуса! Сразу видно, что вы выросли в благородных замках. Я подумаю, не последовать ли вашему примеру.
Сама Мадемуазель носила траур по своему отцу, умершему недавно, 2 февраля, и вынужденно носила вуаль, но для разнообразия пользовалась огромным количеством жемчуга.
– Ваше высочество слишком молоды, чтобы сделать такой выбор. – Сильви хорошо знала о событиях в свете, хотя сама до последнего времени в нем не вращалась, поэтому добавила: – К тому же это не придется по вкусу коронованной особе, которой вы мечтаете рано или поздно понравиться.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы завоевать симпатию принцессы. Она тут же обернулась к королеве-матери.
– Желаю, чтобы госпожа де Фонсом сопровождала меня завтра в Фуэнтерабиа, где я собираюсь наблюдать инкогнито за первой стадией бракосочетания инфанты.
– Инкогнито? Но ведь это бессмыслица! Не будучи узнанной, вы не будете допущены в церковь.
– Мы