имелись местности, где правила уважения требовали от детей съедать их мертвых родителей. То есть, различить, что нормально, а что хорошо, можно только тогда, когда знаешь моральные законы определенного общества. Не надо размышлять над представлением о морали. Дети, которые хоронили своих родителей в Греции, действовали не на основе теоретических соображений, – они просто знали, как принято делать. А описания странных обычаев, принятых в далекой Азии, можно было найти только в немногих документах ученых. Сегодня, однако, все по-другому. Открытия, колонизация и деколонизация мира привели к феномену глобализации. Мы, сегодняшние, уже не знаем, что мы точно должны делать в определенное время в определенном месте. Мы всегда можем представить себе людей всех времен и всего мира и их понятия о норме, которые сильно отличаются друг от друга. Что же считать тогда нормой? Определенно, наши знания о том, что понятие нормы весьма размыто, могут освободить нас от всех стесняющих рамок, которые даны нам для ориентации. Поскольку всегда есть места, где счастливо живут и без этих специальных норм, которые случайно сформировали нас.
Цена за такое освобождение – это глубокая неуверенность. Если все нормы равноценны, не лишены ли они тогда смысла? «Позволено то, что нравится» – девиз гетевского Торквато Тассо. Все же, возвращаясь в реальную жизнь, следует сказать, что такое освобождение не действует. Когда человек чувствует, что наказания не последует ни за какой поступок, он подвергается стрессу. Это тот же самый стресс, который делает половое созревание таким напряженным. Поскольку хочется решать все, действительно все, максимально лично и, естественно, совсем иначе, чем до этого решало человечество. Но на что необходимо ориентироваться, если все критерии существуют одновременно? Если все уже было однажды, является (или являлось) нормой где-нибудь и когда-нибудь, то что еще в принципе нормально?
Чтобы уйти от стресса, люди сконструировали себе новые виды искусственной среды, в которых снова господствует что-то вроде нормальности, разумеется, часто довольно глупой. Уже протестующие студенты 68-го года, повально одетые в джинсы, познали проблемы нонконформизма. И даже в знаменитой коммуне № 1, которая представлялась по-революционному нагишом, после выключения кинокамер господствовали, как мы сегодня знаем, негласные правила: женщины мыли посуду, а мужчины делали революцию.
Но и менее революционно настроенные люди также нуждаются в нормальности без проблем. Когда церковь недавно обдумывала, как лучше привлечь людей, она наняла нескольких умных социологов, и те установили, как и следовало ожидать, точно то, что всегда устанавливают социологи: а именно, что просто «людей» не существует. А есть очень разные так называемые синусоидальные группы, в которых сегодня реализуется неутолимая людская потребность в нормальности. Они характеризуются, прежде всего, различной эстетикой. Есть «традиционная» деревенская среда с оленем на коврике над диваном в гостиной;