глаз, быстрая улыбка – и Барбара была покорена. Робин обладал еще большим обаянием, чем отец, совершенно не чинился ни с ней, ни с друзьями Вилла, и о нем с восхищением говорили в Локсли еще долго после того, как братья вернулись к отцу в Веардрун.
В последний раз она видела Робина неделю назад, когда он приехал в Локсли в сопровождении небольшого отряда ратников и сразу направился к ее дому.
– Тетушка Бэб, Вилл дома? – спросил он, спрыгнув с коня, и, едва она кивнула в ответ, почти бегом зашел внутрь.
Через несколько минут они с Виллом вдвоем показались в дверях, отошли в дальний угол двора и долго разговаривали. Барбара не слышала, о чем они говорят, но понимала, что Робин убеждает брата вернуться в Веардрун вместе с ним. Разговор был очень жарким, но закончился ничем. Вилл пожал Робину руку, Робин в ответ обнял Вилла, и братья разошлись в разные стороны: Вилл вернулся в дом, а Робин подошел к лошади.
– Ты даже не останешься ночевать? – спросила Барбара, когда он ставил ногу в стремя. – Ведь до заката остался от силы час!
Робин вскочил в седло, собрал поводья и помотал головой. У него было очень расстроенное лицо.
– Нет, – ответил он, бросив взгляд на солнце, садившееся за лес. – Пока отец в Лондоне, Веардрун на мне. Я и так уехал, бросив замок на Эдрика и выслушав от него много упреков.
Эдрик! Барбара возмущенно фыркнула. Она не сумела выведать у Вилла, что послужило причиной размолвки с отцом, но пребывала в уверенности: без участия Эдрика не обошлось!
От Эдрика, неизменно сопровождавшего Робина, когда тот приезжал с братом в Локсли, Барбара постоянно выслушивала упреки в адрес Вилла. Упрямый, заносчивый, гордый не в меру, не хочет знать своего места – дай Эдрику волю, он бы до утра шпынял Барбару за сына, которого она родила графу Альрику без его ведома и без спроса.
– Госпожа Барбара, – вывел ее из задумчивости девичий голос, – могу ли я повидать Вилла или он уехал?
Барбара посмотрела на девушку четырнадцати лет, стоявшую возле ворот. Элизабет, дочь йомена Томаса, – она часто приходила к Барбаре помогать по дому. Плата, которую Элизабет получала от Барбары, была немалым подспорьем для ее семьи, но Барбара давно поняла, что дело не в монетах. Элизабет была по уши влюблена в ее сына и, когда Вилл приезжал к матери, находила себе новое и новое дело в доме Барбары, лишь бы подольше побыть рядом с ним. Вот и сейчас она нарядилась в чистую тунику и верхнее платье из ярко-синей, хорошо выделанной шерстяной ткани, гладко заплела волосы цвета отбеленного льна, украсила шею ожерельем из золотистых топазов, подаренным ей Виллом на прошлое Рождество.
– Можешь, Лиззи, – сказала Барбара, поднимаясь на ноги, и махнула рукой в сторону лестницы, по которой сбегал Вилл: – Вот он.
Нежное лицо Элизабет просияло радостной улыбкой, и такой же радостный свет вспыхнул в больших темно-карих глазах. Едва лишь увидев Вилла, она больше не сводила с него глаз. Подойдя к девушке, он небрежно поцеловал ее в щеку, отчего Элизабет зарделась густым румянцем, и окинул придирчивым цепким