подыскать себе в супруги девицу с холодной кровью, а не горячей, как у тебя. Но Гай стал твоим мужем, и он такой, какой есть, поэтому ничего не поделаешь. Пей отвар из успокоительного сбора, Беа, и тебе станет легче. Это единственный совет, который я могу тебе дать. Может быть, в будущем что-то изменится.
– Почему только в будущем, а не сейчас? – спросила я.
– Мало времени прошло, – кратко ответил дядя Роджер, и по его замкнувшемуся лицу я догадалась, что эти слова как-то связаны с леди Марианной.
– Я сожалею о том, что не обладаю холодностью, присущей леди Марианне, – осмелилась сказать я, опасаясь рассердить дядю Роджера упоминанием о ней.
Но дядя Роджер не стал сердиться. Он рассмеялся – снисходительно и немного грустно.
– Почему ты решила, что она холодна? Нет, Беа, в ее жилах течет очень горячая кровь.
– У нее всегда было такое выражение лица, такой взгляд, словно ее выточили изо льда, – возразила я.
– Это всего лишь маска, Беа, – усмехнулся дядя Роджер. – Может быть, она кого-то и обманывала, но не меня. В первую же встречу с леди Марианной я почувствовал, что в ней горит настоящий огонь. Меня потянуло к ней, как мотылька на свет пламени, и я довольно сильно обжегся.
– Но если она такая, какой ты ее описываешь, почему Гай стремился заполучить ее наравне с тобой? Что бы он стал делать с такой женой? – спросила я замирающим голосом.
Дядя Роджер бросил меня острый взгляд и резко сказал:
– Беа, если ты хочешь, чтобы твой брак с Гаем Гисборном сложился удачно, никогда не заводи с ним разговор о леди Марианне! Даже имени ее не упоминай, иначе его гнев, вызванный ею, падет на твою голову. А в гневе он страшен, поверь мне, малышка.
Значит, леди Марианна чем-то разгневала не только дядю Роджера, но и моего мужа. Я почувствовала, как глаза защипало от слез.
– Скажи мне правду, дядя, Гай любил ее? Как и ты?
Дядя Роджер вздохнул и отрицательно покачал головой:
– Нет, Беа, никто из нас не любил ее – ни Гай, ни я. Ему нравилось ее общество, а я испытывал к ней сугубо плотские желания, которых Гай в отношении нее не чувствовал вовсе. То, в чем он находил удовольствие, меня в леди Марианне раздражало, а природа моей тяги к ней вызывала у Гая брезгливость. Поэтому тебе нет нужды ревновать. Гай не любил леди Марианну, как должно мужчине любить женщину.
Я успокоилась после этих слов и, вспомнив об участи, постигшей леди Марианну, предположила:
– Дядя, может быть, ее оклеветали и она была невиновна в том, в чем ты ее заподозрил?
Лицо дяди Роджера окаменело:
– Она виновна, и мне были предъявлены исчерпывающие доказательства ее вины.
– Она сама призналась тебе? В чем? Что она все-таки сделала?
Эти вопросы дядя Роджер оставил без ответа. Мне бы замолчать, но я поддалась неистребимому любопытству:
– А с кем она была обручена?
Дядя Роджер посмотрел на меня очень усталым взглядом и недовольно спросил:
– Почему