зрачками
Глядятся и глядятся, путаясь снами,
Но видят тени и теней тени – тёмный рай, камень,
Где пальчики из руковичек как хоботки шевелятся.
И от этих пор мне смеялось радостно,
И от этих глаз – отливалось солоно,
Маялось по малому в радужную сторону,
Где солнечные корабли стукались о скалы.
Тихие великаны ступали по снегу, неслышно
Ни шага, ни голоса их, ни дыхания. Вышло
Из трёх дверей по две девы, друг другу подобных лицами
И очерченному по скулам оскалу.
Из трёх дверей по два зверя вышло, порознь живых
И мертвых порознь; промеж них
Их тел дыхания механизм
Знаки чертил посредством пара.
Время спеклось в уголках губ…
В каждом живом теле копошился труп,
Руки грел землёй у тепловых труб.
Небо раздавало снег даром.
[Красный космос]
Красный космос широк и прозрачен,
Густы-густы твои косы,
Моя голова наполняется тенью
От возраста тенью, от умолчания.
Выше луны объятия пламени,
Бездонны-бездонны твои глаза:
Я криком и птицами тени питаю,
Пером я и пухом тело укрою.
Я слушаю, слышу, но голос не вечен;
Я наблюдаю железную птицу
В небе широком, нашу сестрицу,
Стальною иголкой пронзающей космос.
Мне ветер ответит: «я знаю о смерти;
Что смерти страшится – то не живое.
Ты тёплой птицей к небу восходишь».
Вижу я звезды в глаз твоих бездне.
Красный октябрь греет ладони,
Клюют неба зёрна тёплые птицы.
Падают зёрна в землю густую,
Земля прорастает алеющим солнцем.
[Разноцветное безоглядье]
Бледные березкины коленки,
Бездонные озёр глазёнки.
Великая ловля души человечьей на живца.
Великое смертное делание алого поднебесного колеса.
Если мне смеялось, если мне хотелось
Брызнуть в шарики поднебесные из тела
Хохотом, криком, красным лихим присвистом.
Тело в строю вытягивалось коромыслом
И на берег распахнуто шлепало.
Густое, сытное, давилось клёкотом.
Все бежали из него прочь и глаза, и губы.
Несли дыхание, устрашившись трупа.
Стояли надо всеми бледные несмертные комиссары,
Безымянные контролеры вселенского пожара.
Прорастала стеблем плоть к великой жатве.
Всякий человек разбегался надвое.
[Песни золотых рыбок]
Время вспять: понарошку баюкать империю;
Понарошку топить потрохами красные печки.
И тонкие мальчиковые пальчики
Тыкать в ружьишкины дульца
Такие-такие как девочкины смешки
В затхлых дедушкиных застенках.
А потом, а потом под самое утро
Шелудить незаконные семечки,
Голодные