Природа русского образа. Лидия Сычева

какой подтекст мощный – «шевельнула голова дракона золотыми кольцами хвоста». Сила гнева, злобы, трагедии, катастрофа какая! И мощь какая! А кольца какие! Это же всё дорого, ведь кровь-то дорого обходится, даже Гитлеру!

      – Любопытно, что дракон идет из русской мифологии, а если мы возьмем змею… Пушкин в стихотворении «Пророк» пишет: «И жало мудрыя змеи…». Змея в русской поэзии – образ положительный?

      – Нет, змея – отрицательный образ, а эпитет «мудрыя» дает ему положительную окраску. Змеи есть подколодные и т. д. Не бывает врага глупого. Это мы Гитлера рисовали – вот, дурак, вроде бы потому, что барыню русскую не пляшет, цыганочку… Меня в этом стихотворении вот что смущает. Поэт, когда избирает тему, из темы в его воображении вырастает образ. И Стас не справился, он не довел его до зримого воплощения. Не может быть главы у змеи! Он не увидел образ. Пушкин пишет:

      Зима! Крестьянин, торжествуя,

      На дровнях обновляет путь;

      Его лошадка, снег почуя,

      Плетется рысью как-нибудь…

      И мы всё это видим, то, что и поэт себе представил, вообразил. А тут этого нет.

      – Согласна. Прочту еще одно стихотворение.

      С каждым годом беднее земля,

      лес редеет и реки мелеют,

      но, представьте себе, для меня

      чем бодрее она – тем милее,

      словно близкий больной человек,

      чем болезненнее – тем дороже…

      Гладишь руку, прощаясь навек,

      чуешь – дрожь пробегает по коже.

      – Стас вообще прекрасный поэт русский поэт! Это стихотворение хорошее, но одно слово здесь не на месте. Конечно, я не автор, и Куняев может сказать: знаешь что, дорогой, иди своей дорогой! Ты пришел из уральской тайги, до сих пор ты дикий на московских тротуарах, а я из Калуги. Там недалеко Куликово поле. Стас, конечно, может мне это сказать. Но: слово-то «чуешь» не на месте! А вот если бы он сказал: «слышишь»! Ну-ка прочитайте еще раз!