его квартиры сотрясли мощные удары.
Сергей замер. Взглянул на часы с подсветкой – два часа ночи. И, что это за глупости?
Настойчивые удары кулака в дверь повторились: «Бам! Бам! Бам! Бам!».
«»»»»»
Сергей, испытывая раздражение, из-за бесцеремонного ночного долбежа, нагнулся к глазку, ожидая увидеть обкуренного отморозка. Но это была девушка. Высокая, и даже, миловидная – капюшон с опушкой от пуховика, нависал над частью её лица, но, над самой дверью квартиры Сергея сияла ещё старая, ныне запрещённая, лампа-«трёхсотка» ( Сергей её сам вкрутил), и освещала лицо девушки во всех деталях.
Ей было двадцать-двадцать пять лет. Не много резкие черты выдавали пристрастие к лёгкому алкоголю – тоникам и пиву. Глаза были огромные – от ужаса… Сергей в свои сорок два знал, как коробит человека этот порыв инстинкта.
Не задумываясь, он отогнал в сторону литую рельсу запора, и открутил, не менее мощные, трубы замка.
У него была кустарная железная дверь, сваренная мощно из листов толстой стали – такую пистолет ПМ не мог взять, обшитая снаружи и внутри, аккуратными рейками – мода восьмидесятых годов прошлого века. Но Сергею дверь нравилась – очень прочная. К тому же на эти годы пришлась его юность – лучшая пора его жизни.
Он открыл дверь.
Девушка, совершенно обалдевшая от страха, пучила глаза.
Вдруг, мощная мужская рука отбросила её в глубь лестничной площадки – перед дверным проёмом возник юный верзила (два метра, лет двадцать– двадцать пять, вес больше сотни килограммов!).
Сергей ухмыльнулся (подстава!) – он знал о таких ловушках, когда к двери подгоняли девицу, и она просила открыть, а после, внутрь, всё круша, врывались натренированные амбалы, наподобие этого, и делали, что хотели.
Мозг Сергея за долю секунды выдал решение – ногой (вес в удар вкладывается от всего тела) долбануть дверь навстречу визитёру, отпрянуть назад на метр, и там, внизу, у старой микроволновки, которую он, второй год не мог отнести в ремонт, ждал своего часа, большой, реальный топор. Сергей этим топором рубил говяжьи кости на суп. Он любил всё основательное, потому топор, для рубки костей, был именно топором, большим, мощным и тяжёлым, а не маленьким кухонным топориком. Этим оружием он отобьётся.
Все острые бытовые предметы, Сергей воспринимал, как оружие, и держал их в отличном (боевом!) состоянии – топор, ножи, отвёртки, выдергу, ножницы по металлу и обычные, различные шила, стамески…
Мозг подсказал, тут же, если не удастся «удержать» прихожую, сразу отступить на кухню, и метнуть навстречу первому врагу (не верилось, что ухмылявшийся верзила у открытой двери был один) раскаленную трехлитровую кастрюлю, полную кипящего рассольника, а на кухне он будет вооружен до зубов, и отобьётся, пусть, даже в него будут стрелять!
Словно древнерусский воин на хорошо укреплённой заставе, он был готов отбить любой натиск.
Все эти мысли пронеслись в его мозгу за мизерную долю секунды. Он понял, что сильнее «налётчиков», и криво ухмыльнулся.
Нависавший в дверном