на тротуаре, размышляя о том, почему она упомянула самооценку: догадалась о месте моей работы, или это простое совпадение? Но потом спохватилась и побежала на занятия. Отчитав материал третьему курсу, я еще успела сдать бумаги в бухгалтерию и поехала домой.
По дороге пришлось заскочить в пару магазинов. Но при этом в голове навязчиво мелькала мысль: «А если бы была машина? Да я бы хоть в три магазина, хоть в четыре заехала!»
Едва я переступила порог квартиры, как на меня насела вся семейка. Сиамская стала нагло и громко мяукать, требуя корюшку, которую она почуяла в пакетах. В унисон с ней Натка запричитала, что она больше не будет ходить в школу, потому что ей совершенно нечего одеть.
– Надо мной уже вся школа смеется! – добавила она, округлив для убедительности глаза.
– И начальные классы тоже? – спросила я, пытаясь пристроить пакеты на пол.
– Да ну тебя, – обиделась дочка и резко развернувшись, убежала в свою комнату, хлопнув при этом погромче дверью. – С тобой ни о чем нельзя поговорить.
Я стала раздеваться но, увы, не в тишине. Теперь на сцену выступил супруг:
– Привет, малыш! Как съездила? А мы тут отощали слегка. Видишь, какая Наташка бешеная? И когда твои поездки закончатся? Ну, неужели ты не можешь их прекратить?
Все, завелась шарманка, это надолго. Я отключила сознание и прошла на кухню готовить ужин. Пока я строгала, жарила и чистила, семейное радио доложило мне обо всех мелких и крупных событиях, как в обществе, так и в нашей отдельно взятой ячейке. Я вяло кивала головой, иногда поддакивала, где надо даже умудрялась вставлять вопросы, а сама думала, где взять денег.
Уже сидя за столом, я стала рассуждать вслух:
– На защиту диссертации лежит две тысячи долларов. У Машки Назаровой можно перехватить еще тысячи полторы. Ну и в институте у девчонок набрать с миру по нитке – может, еще тысячи две наскребу.
– Мать, ты это о чем? – враз насторожился Сережка.
– Машину решила купить, – коротко пояснила я.
У Натки аж уши зашевелились при этих словах, но более она ничем своего внимания не выдала, продолжая хрустеть жареной корюшкой. Сиамская проснулась, сощурилась, но подумала, что я блефую, и вновь улеглась спать. Зато Сережка подавился, и пришлось хлопать его по спине и всячески хлопотать возле него.
Отношение Верницкого (это наша фамилия) к автомобилям было сформировано давно и непоколебимо, как скала. Вкратце тезисы сводились к следующему: автомобиль – нарушает экологию; расходы на его содержание тяжким бременем ложатся на хрупкий семейный бюджет; на дачу и так легко добраться; машина в семье – источник раздоров и так далее. Вслух не упоминался только один, самый главный, фактор. Когда-то Сережка настойчиво пытался овладеть навыками вождения. Но так и не смог преодолеть свой страх перед дорогой. Поэтому в ход и пошли более рациональные объяснения.
– Ну и что ты с ней будешь делать? – выкрикнул, прокашлявшись, глава семьи.
– На работу ездить, – солидно парировала я, потом подумала