У Аньки тоже настроение было отвратительное, она не выспалась. Мама пыталась сотворить что-нибудь с ее непослушными волосами, в результате Анька превратилась в барашка с копной белобрысых кудряшек.
Ирка терпеть не могла такие дни в школе. Все бегают нервные, злые, у каждого свое на уме, и всем чего-то срочно надо. Класс завален мишурой, пакетами и мешками чьими-то. Никто не знает, куда себя деть. Классная орет на всех. Линейка задерживается. Приходится сидеть в зале еще полчаса и ждать, пока директриса вскарабкается на четвертый этаж. Затем всех хвалят, потом ругают, и опять хвалят, и опять ругают. Это длится еще часа полтора. Переодеваться приходится совсем в другом кабинете, в окружении диких зубастых лягушек, полудохлых тритонов и черепах, которые таращатся из аквариума, а также скелета, его из наглядного пособия превратили в вешалку. Конечно, свои вещи никто уже найти не может.
В конце концов, весь этот балаган прекращается, и нервные до обморока дети толпятся в полутемном коридоре с воздушными шариками в руках. Солистки в истерике – им на сцену выходить первыми. У кого-то порвались колготки, лопнуло несколько шариков, сзади кто-то хныкал, что забыл все слова. И не удивительно, нужно было петь одну длинную песню про то, как звенят колокольчики и еще одну короткую на трех языках про елку. Те, что заняли позицию у дверей, пытались выяснить обстановку в зале. На сцене очень нудно и долго что-то на английском выводили ведущие. Выступающие уже не могли больше торчать в коридоре и набились за кулисы, где толпились еще минут двадцать под вспышками фотоаппаратов. Аньке очень хотелось врезать музыкантше, чтобы она перестала шнырять по залу, гремя своими драгоценностями, а уселась, наконец, за фортепиано и начала играть. Но музыкалка вместе с каким-то дядькой в пиджаке проверяла аппаратуру и орала на весь зал в микрофон: ''Раз! Раз! Раз!..'' Кто-то в толпе изъявил желание пойти в туалет. Но тут так неожиданно и громко заиграла музыка, что все подскочили на месте и не сразу сообразили кого, куда и зачем. На сцену поспешно выскочили солистки и разом заголосили в микрофоны, не дожидаясь остальных. Тогда дети в бешенстве выбежали на сцену, словно стадо баранов, встали, где кому придется, и грянули хором песню сначала. Солистки смешались, застыв на мгновение с разинутыми ртами, но, увидев в первом ряду красное, как свекла, лицо классной, слабо подхватили.
– Джингл беллс! Джингл беллс! Джингл беллс рок!.. – каждый орал на свой лад, да так, что никто не слышал музыку. У кулис застряли на первых словах и не могли остановиться. Анька кричала громче всех. После первых двух куплетов Анькин шарик лопнул, как назло издав неприятно оглушительный звук. Все вздрогнули, образовалась пауза. На краю сцены кто-то не удержался и с грохотом свалился за кулисы. Солистка Катя должна была петь припев одна, но слова вылетели у нее из головы, она беспомощно озиралась на остальных круглыми от ужаса глазами. Тогда Анька, недолго думая, принялась ей подсказывать громким шепотом, склонившись к самому микрофону. Шепот разнесся по залу, в первых