жеена былаа из России. Из Кииеваа.
– Это Украина, – машинально поправил я.
– Россиия, – не отступал Люк.
– Хрен с тобой, Россия, так Россия. Со мной-то что будешь делать?
– Сеейчас Дик приеедет и решиим.
– Кто такой Дик?
– Он скоро будет, – вновь взял разговор в свои руки плешивый.
– Тебя хоть как зовут, гордый сын польского народа?
– Что, так заметно, что я поляк? – делано изумился очкарик.
– Акцент у тебя специфический, трудно спутать, – кисло улыбнулся я.
– Янек, можешь звать меня так или просто Яном.
– Как из «Четырех танкистов и собаки»?
– Да, именно так.
– Ну а меня можете звать…
– Мы знаем, кто ты такой! – зло перебила меня Жанна. Моё присутствие её явно нервировало. – Убийца, душегуб и урод!
Не успела она придумать, чем еще меня оскорбить, как в темном окне мелькнул свет фар подъезжающего автомобиля. И через пару минут к нам вошел, смахивая воду с дорогой кожаной куртки, невысокий, но крепкий лысый субъект. Мельком взглянув на меня, он поинтересовался у Янека на чистом английском языке о детях. По крайней мере, слово «babies» я узнал. Очкарик что-то быстро заговорил. Иногда в разговор вмешивалась толстуха.
Беседа, похожая на перепалку, длилась не долго, через десяток фраз Жанна выхватила мобильный телефон и начала куда-то названивать. Несколько коротких звонков и она, как сержант, доложила командиру о выполненной работе. Было забавно наблюдать за этой субординацией.
– Сейчас Вику увезут, – на русском обратился Ян. – Хочешь попрощаться?
– Куда увезут?
– К родителям. Настоящим. Заказ давно оплачен, и сегодня до рассвета её нужно вывезти из Норвегии.
– Как?
– А это не твоего ума дело! – не смогла смолчать бывшая метательница ядра.
– Жанна, не начинай! Лучше подготовь машину, – перебил её Янек, и рыжая бестия, фыркая, вышла из комнаты прочь. Когда её могучее тело скрылось за дверным проёмом, поляк махнул рукой. – Пойдём.
Мы вышли в полутемный гараж, где на заднем сидении БМВ, спали умаявшиеся за день дети. Я с грустью смотрел на эти счастливые в сонном беспамятстве мордашки, и представлял лицо моей девочки, которое уже никогда я в этом мире не увижу. Мои кулаки мгновенно сжались, вновь захотелось крушить и рвать всё, что попадется в руки.
Выдохнув, я попытался успокоиться, глядя на детишек. Но тут по лицу Фати прошла волна, с него моментально сошла улыбка. Девочка начала вертеться, вскрикивая от ужаса, увиденного во сне. И как по команде кричать начали все. Несколько секунд и крик превратился в плач. Что-то бормоча, дети переживали ужасный кошмар.
Я взял Вику, которая лежала с краю, и прижал к груди. Девочка, открыв глаза, улыбнулась, и, прошептав: «Дядя Витя», уткнулась в меня, тут же успокоившись. Успокоился и я.
Неожиданно рядом оказалась Жанна. Нырнув на заднее сидение «бехи», она запела удивительно мелодичным голосом колыбельную, одновременно поглаживая малышей