менгира, – начал глухо ронять слова Коронзон. – Он призвал энсов, начертил на менгире знак врат, замкнул на него все менгиры Берканы, может быть, всего Терминума, и взял силу камня. Затем жнец явился к дозорной башне на тракте и одарил мором дозорных возле нее. Один из них его и разглядел. Во всяком случае – его глевию. Так что это был Дорпхал. После этого жнец вошел в Альбиус. Запечатал тем же знаком ворота и двинулся к ратуше. Народ всюду валился с ног в ужасе. Но в тот миг, когда он еще вычерчивал знак на вратах, на рыночной площади появилась женщина. По описанию она была удивительной красоты. С черными, жгучими волосами, с черным взглядом. Ее видели немногие, видели смутно, как сквозь сон. Она приблизилась к ратуше, вошла в нее и, наверное, поднялась на башню. И в тот миг, когда на площади появился жнец, колокол начал бить и бьет до сих пор. И вошедший в ратушу жнец не остановил его биения. Я даже подумал сначала, что этот звон часть жатвы. Но нет…
– Это все? – спросил Хопер, потому что рассказчик словно замер на полуслове.
– Нет, – очнулся Коронзон. – Старик Троббель оказался крепким орешком. Он ведь приходился нынешнему королю Одалы троюродным братом, так что его упрямство имело глубокие корни. Обычно жнец требует повиновения, судя по тому, что, выходя из ратуши, он выволок за шиворот тело бургомистра, Троббель ему не уступил. Не уступил, даже свалившись с ног. Еще и успел голубя отправить в Урсус. Но тебе ведь нужен тот, кто устоял?
– Был ведь такой? – спросил Хопер.
– Был, – кивнул Коронзон. – И объявлен преступником. И даже приговорен принцем Тригом к казни за оставление города и за убийство стражников. Хотя, по словам многих, как раз он и мог бы заменить старика Троббеля.
– Не понимаю, – нахмурился Хопер.
– Капитан в отставке, пожалованный одалским королем титулом барона, Торн Бренин оказался на этой же площади, – объяснил Коронзон. – Вместе с дочерью. Именно он не упал, столкнувшись со жнецом. Якобы дочь спрятал за спину, она или висела на нем, или подпирала отставника. Жнец что-то сказал Торну, а потом растворился. Торн бросился домой. Судя по всему, его жена погибла одной из первых в городе. Но еще раньше, еще до появления жнеца хозяин этой лавки при первых ударах колокола бросился прочь из города. И ведь стервец ни единого стрикса не оставил! Так вот он сломал печать на воротах города.
– И наступило безумие? – спросил Хопер.
– Да, – кивнул Коронзн. – Как и во всякий мор нарушение печати вызывает безумие. Часть стражников принялась рубить горожан и друг друга. Но некоторые – объединились. Отряд таких безумцев помчался вслед за Чирланом. Зря, конечно, мы нашли их тела у йеранской дозорной башни, весельчак не разучился управляться с топором. Но они словно служили кому-то… Понимаешь?
– Служили? – нахмурился Хопер. – То есть не были безумны?
– Были, – развел руками Коронзон. – Но при этом не убивали друг друга. А затем печать на вратах была сломана еще раз.
– Кем? – не понял Хопер.
– Торном, – ответил Коронзон.
– Как