Андрей Боголюбский, или Смерть русского Цезаря. Трагедия в пяти действиях
Яким!
Яким:
А что, не так?
Петр:
Да будет
Валять петрушку…
Слушай же, Улита,
Теперь ты знаешь все и запираться
Мне было бы грешно пред тобой,
Хотя мы не по крови, но роднимся,
И я всегда любил тебя.
Улита:
Неужто?
Петр:
Сестрой зову, а может даже боле!..
Не обессудь!
Замыслили мы дело
Святое…
Улита (спокойно) :
Я люблю его!
Петр:
Напрасно.
Сестра, в своих надеждах обманулась
Жестоко ты.
Тебя давно он предал,
Он во Владимир ездит миловаться
С булгаркой молодою, и сегодня —
Сегодня в ночь…
Улита:
Не надо!
Петр:
Нет, послушай!
Он будет с ней, а ты опять в печали
Ворочайся на ложе одиноком.
Все дни и ночи он проводит с нею,
Любой холоп тебе об этом скажет…
Улита:
Посмейте только!
Петр:
…Каждому бродяге,
И каждой подлой бабе на базаре,
И люду, что на папертях толпится
Теперь железом глотку не зальешь.
Идет молва – честят тебя повсюду,
Что князя, дескать ты околдовала,
И оттого по всей Руси великой
Большие притеснения творятся,
Жестокости и пагуба земле…
Не верь ему, какой он царь, Улита,
Какой отец, взгляни!
Улита:
Какой бы ни был,
Меня он любит!
Вы же сговорились
И сына моего со всей дружиной
Сгубить, и князя мыслите свести.
Он свят как бог…
Петр:
Тебя он любит?
Он лютый зверь, он деспот,
Не верь, сестра, словам его коварным.
От забытья очнись, пока не поздно,
Неведеньем погубишь ты себя.
До сей поры на Киеве молитвы
Возносят по церквам загубленным Андреем,
По душам жен, детей и стариков…
Яким:
Он, аки лев, с погаными ворвался
Туда.
И запылал великий Киев,
И горький дым на сотню верст в округе,
Разграбленные села заволок.
И Лавра занялась, а супостаты
Громили церкви, бегая повсюду,
Рубили всех от мала до велика,
И не было пощады никому.
Улита:
Болтают больше.
Он не из таковских,
Десятки храмов ныне и часовен
Стоит по всей владимирской земле!
Петр:
Все так, сестра, своим он притворился,
Конец свой близкий зря, конец бесславный,
Спешит теперь замаливать грехи.
Но ты спроси хотя бы воеводу —
Он ездил с князем – сколько христианских
Невинных