могут оформить как груз. И тогда точно пошлина. Сделают инструкцию, обяжут увозить сразу после рейса – и похрен все эти багажные бирки. Понял теперь?
– Теперь понял, – Вова уткнулся в гору рыбьих пузырей – свое любимое лакомство.
– По второй теме что? – спросил Гордеев.
– Насчет Замышляя? Вот тут у нас согласия не вышло. Гера тебе свое мнение расскажет, конечно. Он категорически против этого. Объясняет так – нет резона, плюсов не принесет, не та «крыша». Буянкин за то, чтобы иногда что-то посылать Замышляю, не всегда, но периодически. Гришу понять можно – он с Замышляем почти каждую ночь вынужден пить, тот уже к нему как к себе домой ходит. Бородюк в целом согласен с Большим, но мне кажется, что он темнит.
– А ты?
– Не знаю.
– Да вы там шизанулись, что ли? – Насон был явно не в себе. – Приходит алкаш, просит бабосы, его еще поят. Он, может, от цирроза сдохнет через месяц, а вы про бабло говорите! И ты еще думаешь? Прав этот ваш Гера! Был бы реальный руководитель, который от всего отмазывал – тогда был бы смысл, а так… Пошел я париться!
Степа проводил Насона взглядом.
– Замышляй сейчас с Валей будут свое дело делать, – сказал он, когда дверь закрылась. – И ругаться с ними нельзя. Я тут Валю пару раз домой подвозил, пообщались. Нормальная она баба, одинокая просто…
«Вот откуда ветер дует!» – подумал Виктор.
– Наверно, ты прав.
– Конь на тебя обижается, кстати, – сменил тему Плаксин. – Говорит, ты с Большим постоянно, на него вообще забил.
– Да мы вроде никогда корешами и не были! – Гордееву было это неприятно слышать.
– Он к себе на родину переводиться собрался, сейчас узнает там, есть ли ставки. Если есть – сразу уйдет. Не нравится ему здесь.
– И наплевать!
– Знаешь, Витя, – Степа повернулся к нему лицом, – ты извини за пьяную прямоту, но и мы с тобой офигенными друзьями тоже никогда не были. Но я всегда старался помочь тебе, чем мог. И очень не хотел бы, чтобы в наши личные и профессиональные отношения когда-нибудь вклинился какой-нибудь Гера Большой, которого ты знаешь без году неделя, но уже доверяешь больше, чем другим. Без обид. Давай выпьем.
Эти слова колоколом звучали в голове Виктора следующие несколько дней. Он не понимал, чем так насолил Коневу, что тот пошел жаловаться на него Степе. Если нет дружбы, просто вместе работаем, что теперь? Обязательно в десны должны лупиться? Тем более непонятна реакция Плаксина. Что это – обида за Игорька, желание опекать Виктора, напоминание о некоей «помощи», или Гера его где-то унизил? Непонятно.
Большой в целом рассказал о встрече то же самое, и объяснил – товар должен быть разобран в смену, иначе может пойти по-всякому. В остальном – работаем дальше. Но встреча прошла явно вовремя – через два дня Замышляевым был принесен специальный журнал регистрации задержанного багажа, в котором должны были отмечаться те самые «забытые» баулы.
С начала