залила ему щеки, и легкая пьяная улыбка поползла по его бледному лицу, как тень затмения покрывает землю. Бандиты встрепенулись, вскочили с мест. Один из них инстинктивно схватился за нож, торчащий в жареном поросенке.
Положение мое было незавидное. Я не знала куда бежать, окруженная волчьей сворой. В этот момент из спальни вышел разъяренный Калиф.
– Ты пожалеешь, что родилась! – прохрипел он с кавказским акцентом.
Синие вены на его бычьей шее вздулись от гнева. Я, ловко увернувшись от его цепких объятий, и, кажется, укусив за ухо, свалила его с ног. Лихая вольная кровь моих предков взбурлила в час отчаяния. О, если бы у меня в этот час была славная казацкая сабля! Клянусь, я порубала бы всех к чертовой матери, кто попался мне под горячую руку! Нырнув в спальню, я вскочила на подоконник. Прыгать со второго этажа было опасно. Темнота нависла надо мной, как черная туча. Холодный ночной ветер прожег мою душу, играя с моими волосами, будто дьявол. Я увидела под ногами подъездный козырек, накрывавший крыльцо гостиницы узкой изогнутой балкой, и, зажмурившись, прыгнула вниз. Раздался оглушительный грохот от жестяного листа, будто взорвалась бомба. Окна верхних этажей гостинцы зажглись. Кто-то высунулся в окно. В этот момент бандиты уже ворвались в комнату и подбежали к окну. Они не ожидали, что я решусь спрыгнуть. Я стояла на каблуках, на самом краю подъездной крыши, дрожа от страха и холода, едва держа равновесие. Один каблук был сломан. Сильно ныла лодыжка.
– Помогите, насилуют! – закричала я на всю округу.
Мой дикий вопль разнесся эхом в ночной мгле. Единственный источник света на верхних этажах погас, и стало темно. Никто не хотел вмешиваться в чужие разборки. Изредка проносились по трассе автомобили, освещая мое бледное лицо тусклыми фарами. На мое счастье на крыльце появилась администратор гостиницы.
– Ты разве не знала, куда едешь и для чего? Бедное дитя… – покачала она головой.
В этот момент Калиф схватил меня за волосы, и, как тряпичную куклу, поволок обратно в комнату. Я завизжала от боли, беспомощно дрыгая ногами. Голос не слушался меня. И я зарыдала, как ненормальная. Дальше происходило все стремительно. Двое-трое свирепых мужчин били меня ногами и руками, словно бойцовскую грушу, упорно и методично, и если бы не настойчивый звонок в наш номер, несчастный труп мой нашли в ближайшем овраге.
– Перестаньте безобразничать! Милицию вызову! – услышала я спасительный голос администратора гостиницы.
Святая и смелая, я даже не знаю твоего имени! Ты не побоялась остановить мерзавцев, когда даже взрослые мужики, закаленные в бандитских разборках, забыли принципы чести и уважения к женщине, будущей матери, и прятали свою голову в песок, и мне никогда не забыть той спасительной минуты. Никогда!
Никогда я еще не забуду, как в синяках и царапинах, под лай бродячих собак, прихрамывая, в крови, в разорванном платье, я брела вдоль трассы Ростов-Баку и рыдала горькими слезами. Я шарахалась