истома, пополам со стыдом от того, что внутренний наблюдатель шептал мне, повелевая прекратить.
Дама отстранилась и сказала: «Теперь у тебя есть дар. А это нужно, чтобы поддерживать его» и протянула мне небольшую сулею, совсем простую, из тыквы, кое-как обшитой грубой кожей. «Это молоко Белого дракона. Сюда ты будешь каждое новолуние добавлять немного мужской крови и спермы». Я растерялась, и спросила, где же я возьму их. «О, девочка, поверь, отныне у тебя никогда не будет недостатка в этих субстанциях», – засмеялась она с такой уверенностью, что даже сам предмет нашего разговора перестал казаться мне странным.
[мужчина]
Я снова перебиваю вас, но… Не хотите ли вы сказать, что вот эта зелёная штукенция, которую вы вылили сейчас на ковёр, и есть это самое волшебное молоко?
[женщина]
Разумеется.
[мужчина]
Бред какой-то…
[женщина]
Вскорости, я убедилась в том, что дар, переданный мне ночной гостьей, нужно использовать осторожно. Владимир, тот самый молодой чиновник, за которого меня прочили замуж, стал моим первым мужчиной. Я увидела его во время прогулки. Он ехал мимо в пролётке, ожесточённо споря с незнакомым мне господином в бакенбардах, вроде бы англичанином или американцем. Надо сказать, пусть я и не любила Володеньку, он был красавцем. На мой вкус, даже слишком красавцем, ему бы больше подошло родиться девочкой. Он бросил на меня взгляд и кивком поздоровался, когда пролётка замедлила ход на повороте улицы. Из чистого озорства я отдала ему умственный приказ немедленно подойти ко мне. Володя вдруг выпрыгнул из повозки прямо на ходу, растеряв бумаги и кувыркнувшись в пыль, но его отнюдь не смутила нелепость этой жалкой мизансцены.
Он подошёл ко мне, посмотрел в глаза и я отчётливо поняла, что полностью владею всем его существом, от ногтей до кончиков волос. Он! Тот, что неделей ранее так холодно и презрительно простился со мной в доме моих родителей! Я должна отомстить за это унижение, подумалось мне.
Он внёс меня в ближайшее парадное. Косые солнечные лучи прорезывали стены, врываясь в щели, оставленные для воздуха в фальш-дверях. Рядом стояла дворницкая метла, понятия не имею, откуда она взялась. Володя сломал её об колено и запер двери тамбура. «На колени», – приказала я молча, одной лишь силою воли и он упал передо мною, лизал мои ноги… Расставшись с грузом девства таким случайным, необычным и приятно развратным образом, я почувствовала себя так, будто бы у меня выросли крылья. Володя умер через неделю после той памятной встречи. Охваченная эротической лихорадкой, я попросту выпила его, хотя и держалась из последних сил. Мне было ужасно жаль его, но пробудившийся во мне голод был уж слишком силён.
К счастью, я соблюдала осторожность и никогда не виделась с ним на людях, иначе неизбежно поползли бы слухи. Помню, именно на его похоронах, я повторно убедилась в той власти, что поделилась спасённая мною китаянка. Отец Володи, ещё не достигший библейского возраста, но всё же уже достаточно почтенный старец, стоял у гроба безутешным памятником скорби.