отношениях…
– Месяц назад подали заявление в загс…
– К свадьбе стали готовиться…
В купе постучали, Оля быстро убрала бокалы и коньяк.
Дверь открылась, в проеме стоял мужик лет сорока.
– О, извини братан, я не вовремя…
– Чего тебе?
– Да понимаешь, компашка у нас веселая собралась, девчонки, а бухло в неподходящий момент закончилось, зря что ли девочек очаровывали…
– И ты решил прийти сюда, а здесь бар круглосуточный… -я нахмурился.
Но мужик оказался не задиристым.
– Братан, да ты не злись, понимаю что кайф тебе обломал…
– Пошел вон…
Это Олин голос раздался из-за моей спины.
– Подруга, ну ты чо в натуре, нам бы хоть бутылочку, лапуль…
– Вон сказала пошел, пока полицию не вызвала…
– Да не надо полицию, ухожу, эх вы, человеки…
Мужик развернулся и пошел вдоль коридора.
– Кирилл Григорьевич, и вы уходите…
Олино лицо было хмурым.
– Извините Оля если что не так…
Я вышел и тихо прикрыл за собой дверь.
В таком ее состоянии разговор бы не получился, да и нужен ли он.
Я уже догадался об любовном треугольнике, а может его для себя выдумала сама Оля.
Вышел в тамбур курить, затем сходил прополоскал рот и отправился спать.
Но задержался у окна, подъезжали к Владимиру.
В прочем уже подъехали.
В нем я бывал неоднократно.
Отсюда ездил в Ковров к сыну в армию.
Здесь когда-то поступал в сельскохозяйственный институт, в котором так и не проучился ни одного дня.
Здесь бывал и не один, и тоже проездом в Ковров.
Отсюда ездил к тетке в Судогду.
В, общем вокзал мне знаком, уже новый, старый был другой.
Он хоть и имел архитектурную ценность, но был снесен в семидесятых годах, а в 1975 построено новое, которое и стоит поныне.
Казусы истории были связаны и с этим вокзалом, когда первый пассажирский поезд отправившийся отсюда 14 июня 1861 года потерпел крушение.
Хотя еще в марте во Владимир прибыл из Москвы экстренный поезд, доставивший кипы каких-то бумаг, с чем это связано, уже не помню.
Единственное, что вспоминается, то, что первая электричка до Москвы была аж в 1971 году.
В общем город и станция мне знакомы.
Время половина третьего ночи.
Стоим на станции двадцать три минуты.
Выхожу на перрон.
Оля стоит рядом отвернувшись в сторону.
Ох девочка, время все лечит, и не такие страшные раны, а гораздо серьезнее.
В прочем своя боль всегда сильней, это уже аксиома.
Выкинул под вагон окурок и заскочил в вагон.
Все же пора и поспать.
Зашел в купе, осторожно прикрыв за собой дверь.
Женщины спали.
Стол уже прибран, лишь пустые стаканы в подстаканниках стояли у окна.
Быстро разделся до плавок.
В свете уличного фонаря вдруг блеснули глаза Лены.
– Ты