вот не скоро его увижу, а ведь люди смертны, он может за это время и умереть.
– А чего ему умирать, молодой и здоровый, нет, я за ним пригляжу, и он обязательно тебя дождется, весна быстрее наступит, чем тебе кажется.
– Что бы я без тебя делала, – только и отвечала медведю Бродница.
А тут запели берегини, закружились они в хороводе над золотистым лесом. И наши герои пошли туда, чтобы побыть на этом празднике.
В глухом лесу красавица томиться,
Страдая от коварства и измены.
И бьется в небе девица как птица,
И знает, что вернется непременно.
Но где же ты, Дунай, тропа какая,
Тебя вела в иные дали вновь.
И пусть тебя немного забавляет
Наивной девы светлая любовь.
Но лишь она спокойна и прекрасна
А все другие только миражи.
И Бродница как свет костра угасла
И лишь слезинка на листке дрожит.
Так пел медвежонок Остап, направляясь к хороводу Берегинь. Он сам удивился, чувствуя, какая грустная у него получилась песенка. Но что тут было сделать. История тоже оказалась грустной, как и это осеннее, не очень яркое солнце.
Глава 3 А тем временем в Иноземье Чародей Хелл
Далеко за лесами и морями, в Иноземье дальнем и туманном, в страшном лесу, где водились только злые ведьмы, черные коты и летучие мыши, а духи были брошены на произвол судьбы и несчастны, жил да был великий и ужасный колдун Хелл.
Колдуны тем и отличались от остальных волшебником, что хотелось им только зло творить, хлебом не корми, а дай какую-нибудь пакость всему миру подарить, он и доволен будет. И был этот чародей злым- презлым, жестоким – прежестоким.
А такой тип мог быть только очень одиноким созданием, сколько бы ведьм, мышей и котов вокруг него не летало, а все он один оставался. Никогда и никому не улыбался волшебник Хелл, потому и спешили все уйти от него подальше.
Особенно злым стал Хелл, когда он вдруг убедился в том, что его совсем никто не любит. Да что там, он и сам себя совсем не любил. А кто же тебя полюбит, если и с собой ты ужиться никак не можешь. Характер у него был тяжелый. А другие и подавно едва терпели чародея, а чаще и не терпели вовсе. А когда третья его жена, молоденькая ведьма, сбежала и спряталась так, что никак он ее отыскать не мог, пуще прежнего разозлился наш чародей.
– Вот ведьма, – жаловался он гоблинам в красных шапках, которые вернулись назад и доложили магу, что ни на земле, ни под землей ведьму Марту они отыскать не могут.
Услышав такое, чародей яростно завопил, глаза его сверкали, как угли в костре, руки тряслись. Его не столько ведьма интересовала, как злило то, что его гоблины ни на что не годятся. А ведь он столько сил положил на их воспитания, столько надежд на них было. И немалых надежд, чародей решил весь мир захватить, а особенно те бескрайние земли славян