на блеклых репродукциях старых разбойничьих карт!
Послания далёкой старины, доверенные пожелтевшим листам древних манускриптов… – сколь много веков пронесла над вами Река Времени, истирая в прах! – Лишь жалкие обрывки выплеснула она к нашим ногам, на болотистый берег нынешних дней… лишь крохи мыслей и знаний, коими владел тот, кто покрывал неровными строчками листы полуистлевшего теперь, – увы! – пергамента!
Что же скрывалось за этими тайнами? – Древние поверья предков, колдовские обряды? Или описания примет, по которым только и можно определить вожделенные места захоронений сокровищ, неизвестно кем и как добытых? И какой неизмеримой глубины достигло отчаянье от невозможности тайны сии хранить далее, – чтобы довериться тонким листам пергамента в зыбкой надежде быть когда-нибудь и кем-нибудь воспринятыми!
А может, дело совсем и не в тайнах старинных кладов, а лишь в той поре нашей жизни, когда так хочется что-то открывать и что-то находить? – В нашем детстве, в юности нашей? И мы, кому удалось прикоснуться к этому, остаёмся ли, огрубевшие душами, верными тем сокровенным мечтам, бередившим когда-то молодое сознание, – верными тому источнику живой воды, который так легко замутить?!
Часть 1. Пиратские клады
Море спокойно… Поверхность лагуны слегка рябит под дуновением бриза, бликуя и переливаясь оттенками зеленоватой голубизны. Солнце в зените и печёт немилосердно.
Островок, затерявшийся в южных морях… Пустынный пляж. – Ни криков чаек, ни шумного вздоха случайной волны! Лишь угловатые тени кокосовых пальм да едва уловимая полоска прилива. Струйки песка меж пальцев обжигают кожу, навевая сон…
Море сливается с небом в лёгкой прозрачной дымке. Ситлуэт бригантины, стоящей на якоре в трёх кабельтовых от берега; наблюдатель в «вороньем гнезде» да одинокая фигурка вахтенного на баке, – вот и все признаки жизни…
Левый борт парусника, обращённый к острову, окутался беловатым дымком. До слуха доносится приглушённый раскат пушечного выстрела. – Полдень! От борта судна отваливает шлюпка. Взяв курс на берег, она медленно приближается с каждым взмахом трёх пар вёсел. Стекающая с них вода сверкает на солнце расплавленным серебром.
Искупаться, что ли, ещё разок?! Да подыматься лень. Ну и акулы… – Так и лежал бы себе, размышляя о пиратах, о несметные сокровищах, о бликах южных морей… о том, что завершилась эта нудная четвёртая четверть, а с нею и шестой класс, будь он неладен!
Шлюпка так близко подошла к берегу, что её теперь невозможно разглядеть сквозь заросли камыша. Ещё один хороший гребок, ещё один дружный взмах вёсел, и…
И в камышах, обступивших пляж, создавая в этой части берега уютную бухточку, что-то зашуршало… и на берег вылез весь обвешенный тиной Борька.
– Не, раков здесь нету, – констатировал он, отвлекая Вениамина от сладкой дрёмы, – за раками надо на реку Сестру, а тут, на Разливе, нету их.
Ну и дёрнуло же его со своими раками! В самом интересном месте прервать!
Шестой класс, надо сказать, завершён не как-нибудь, а с отличием! В этом, пожалуй, и заключена вся прелесть начавшихся летних каникул. Теперь и оттопыриться не грех на всю катушку, о пиратах помечтать, о кладах там… о дальних южных морях!
Всего лишь позавчера Вениамин прикатил со своими на лето в их старинный каменный дом, – «родовое гнездо». Приехали налегке: всё необходимое для дачной жизни в доме имелось и никогда на зиму не увозилось. Здесь можно бы и зимовать, да только не очень-то хотелось заморачиваться топливом на зиму, поездками в школу… да и «удобства» во дворе… А так, летом, жили они в Александровке уже много лет: жил и Веня с самого рождения, жили его родители, и бабушка с дедушкой. Вот, и в этом году…
Приехали не как-нибудь, а на новеньком «москвичонке». Только въехали во двор, а Борька со своими уже здесь, – в нынешнем году они у тёти Ульяны сняли весь второй этаж с маленькой кухонкой впридачу, – улыбается, рот до ушей, и рожицы строит всякие.
Боря перешёл в шестой, и всего одна тройка! – уж больно хлестался. Вениамин не стал выпячиваться с пятёрками, – пусть покобенится. Друзья были рады встрече: целый год не виделись! Теперь снова поле, залив, озеро… Эх! – Хорошая это штука, лето!
Тётя Ульяна, – хозяйка небольшой дружной семьи, – жила в своём доме постоянно и за имуществом соседей приглядывала (ей даже ключи на зиму оставляли), да и между огородами внутренних границ не было. Дедушка Вени дружил с дядей Аликом, мужем тёти Ульяны, – после войны, когда те переселились сюда из-под Порхова «на землю предков», как поговаривал дядя Алик, дедушка одолжил им довольно большую по тем временам сумму на постройку дома и с возвратом долга не торопил. Так и жили все вместе, наслаждаясь природой, чистым воздухом и красотой человеческих отношений…
Посёлок в пору, о которой повествуется, – а это 1966 год, – восхищал глаз! Даже теперь в нём, испахабленном заборами новороссов, остались следы былой красоты!
Расположенная под Ленинградом, близ