губернатором (а потом многократно переизбирали) невысокую, плотного телосложения женщину, которая всегда стояла, сложив руки на груди и широко расставив ноги, – ни дать ни взять, символ стабильности. Когда Лауренту исполнилось семь стандартных лет, он стал молиться Воскрешенному Императору, дабы тот сделал так, чтобы он, Лаурент, перестал расти, однако путь к небу упорно продолжался. К одиннадцати годам уже поздно было просто перестать расти: Лаурент миновал отметку среднего роста для взрослого ваданца. Он умолял Воскрешенное Божество уменьшить его, но киберкомпьютер, обучавший Лаурента биологии, объяснил, что рост вниз с научной точки зрения маловероятен, по крайней мере – в течение ближайших шестидесяти лет. А на Ваде не было принято молиться Воскрешенному Императору об изменении законов природы, ибо это были, в конце концов, и Его законы. Всегда отличавшийся логичностью Лаурент Зай стал просить Императора о единственно возможном решении возникшей проблемы: о том, чтобы Он сделал и его однокашников ростом повыше, чтобы подросли пэры Империи или чтобы произошел какой-нибудь демографический сдвиг, в результате которого Лаурент был бы спасен от участи изгоя.
В том же году во время летнего семестра в школу, где учился Зай, прислали группу учащихся с планеты Крупп-Рейх, отличавшейся низкой силой притяжения. Это были беженцы, изгнанные с родной планеты эпидемией новогерманского гриппа. Долговязые рейхерцы были неуклюжи и сутулы, вечно падали в обмороки и говорили с жутким акцентом. Они выжили и приобрели иммунитет к гриппу, но, конечно, их подвергли санитарной обработке, и бежали они не столько от самого вируса, сколько от последствий эпидемии, выразившихся в чудовищном сокращении количества населения. Но несмотря ни на что, клеймо «заразных» прилипло к ним и не желало отлипать, и к тому же они были такими безобразно высокими.
Зай стал их самым жестоким мучителем. Он достиг вершин в искусстве нападения на рейхерцев сзади – ставил им жесточайшие подножки. Он рисовал на полях церковных молитвенников карикатурные фигурки ростом в целую страницу.
Не один Лаурент вел себя таким образом. Рейхерцев настолько изводили, что через месяц после их появления в школе всех учащихся собрали на футбольном поле у воздушного экрана. На гигантском пространстве экрана (над полем, где Лаурента так часто унижали низкорослые и более ловкие футболисты) ученикам продемонстрировали кадры, снятые во время пандемии на Крупп-Рейхе. Это была чистой воды пропаганда – искусство, которым ваданцы справедливо славились, – рассчитанная на то, чтобы устыдить местных детишек и добиться того, чтобы они перестали измываться над приезжими. Отснятый материал, конечно, подвергся эстетической цензуре: мертвых показывали завуалированно, чтобы не были видны жуткие язвы, вызываемые новогерманским гриппом. Семейные фотографии доэпидемического времени были изменены, чтобы показать, как прогрессировала болезнь. Один за другим члены семейства ретушировались – пока не оставалось всего несколько улыбающихся счастливцев, которым удалось остаться в живых,