больше, чем просто мечты! Смотрю на старуху и отказываюсь верить, что все происходит наяву! Неужели мечты сбываются?! Я открываю рот, чтобы ответить старухе «Да», но заявляю другое:
– Хорошо. Я поговорю с Анигаем.
Старуха с нескрываемым любопытством смотрит на меня. Словно пытается понять, что делается в моей бедовой голове, но, к своему искреннему изумлению, почему-то не может.
– Будь по-твоему, – наконец, соглашается она. – Завтра на закате я буду ждать вас у подножия горы Обреченных. Если придете, это и будет значить «да». Главное, помни, девочка, второго шанса попасть в Руар у вас уже никогда не будет. Я не делаю таких предложений дважды.
Огонек в руке ведуньи гаснет. Вместе с ним исчезают старуха и моя мать. Растерянно озираюсь по сторонам, пытаясь привыкнуть к кромешной тьме. Одновременно судорожно соображаю: сон это только что был или явь?
Неужели наши с Анигаем мечты и правда сбываются?!
6. Дочь своей матери
Сижу на подоконнике в комнате Эвана и, затаив дыхание, слушаю, как мальчишка-альтаирец играет на скрипке. Для меня. В последний раз. Грустная мелодия, щемящая душу, растворяется в вечернем небе. Мне уже надо уходить, но я не могу исчезнуть вот так: не попрощавшись, не дослушав, как плачет скрипка, а вместе с ней и душа Эвана.
Знаю: мой мальчишка-альтаирец не умеет красиво говорить. Особенно о том, что творится у него на душе. В этом мы похожи. Эван всегда начинает волноваться и заикаться, когда пытается сказать мне о чем-то личном. Но сегодня его скрипка разговаривает со мной лучше всяких слов.
Мелодия обрывается. Эван поднимает на меня грустные синие глаза.
– Значит, ты все уже решила?
– Да. Ты же знаешь, Руар – это наша с Анигаем заветная мечта. Я даже думать не смела, что однажды она станет реальностью.
– Ада, ты же знаешь, как дорога мне. Ты могла бы поехать со мной в Адейру! Быть свободной!
– Я – да. Но Анигай – нет. – Мне приходится напомнить Эвану, что мой брат привязан к Катару. – Я не могу оставить его здесь, когда есть шанс нам обоим выбраться из этой проклятой дыры.
– А как же я? – Тихая, такая искренняя, жалобная фраза вырывается у мальчишки-альтаирца быстрее, чем он успевает сообразить, что говорит.
От его слов сжимается сердце. Только сейчас до меня в полной мере доходит, что я стала для него действительно родным человеком.
– Прости. Я не должен был так говорить. – Эван быстро берет себя в руки. Невесело усмехается. – Веду себя как конченый эгоист. Думаю только о себе. Правда, прости… С моей стороны было глупо надеяться, что однажды ты…
Альтаирец обрывает фразу на полуслове. И что за дурацкая привычка постоянно недоговаривать?! Хочу отругать его, но не решаюсь. Вижу, что мальчишке и так плохо от нашего неизбежного расставания. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: по-своему Эван любит меня. Ведь за три года мы стали настоящими друзьями.
И я… Я тоже люблю его.
– Можно, я тебя хотя бы провожу? – робко спрашивает он.
– Нет. – Я спрыгиваю с подоконника. –