высокими коваными воротами остановился шикарный черный автомобиль. Темнело, его фары безжалостно разрезали спускающуюся мглу. На улице не было ни души. Охраняемое поместье стояло вдали от суетливых улочек с праздно прогуливающимися прохожими. Никто посторонний без приглашения не имел возможности проникнуть на территорию дома Лавинского.
Дина перестала дышать. Казалось, её внутреннее напряжение достигло апогея. Глаза лихорадочно блестели, тонкие пальцы с такой силой вцепились с перила, что побелели костяшки. Ноги дрожали. В голове билась лишь одна мысль: «Он здесь… рядом…»
Когда водительская дверца открылась и показалась высокая крепкая фигура в строгом костюме, Дине едва удалось сдержать крик. Не то радости, не то страха. Она не понимала. В те мгновения у неё всё смешалось, все чувства, все оттенки красок, восприятие мира исказилось, сузилось и сосредоточилось лишь на одном человеку. На нем.
И вот фигура в черном костюме медленно поворачивается лицом к кованым воротам с вензелем у дома Лавинского. Смотрит на огромный дом, стоящий на приличном расстояние от него, и практически не освещенный. Видит застывшую на балконе одинокую женскую фигурку. Ухмыляется.
Дина, несмотря на своё сверхзрение, была не в состоянии рассмотреть лицо Ярослава. Да, Дикий обладал способностью не только скрывать свой запах – иначе она бы давно была разоблачена Димитриосом, – но и возводить вокруг себя туман. При желании, он мог казаться почти невидимым. Такие мелочи. Такие возможности. А молодая женщина жаждала увидеть его лицо. Вот сейчас, в эту секунду.
Мужская улыбка медленно переходит в оскал, и в это мгновение в голове женщины что-то взрывается. Она не понимает что, она не знает, как… Только что-то толкает её вперед, во мглу. И вот она наклоняется вперед, ещё и ещё… И падает, перевесившись через перила.
А тот, кого называют Дикий, довольно кивнув, возвращается в машину, после чего с юзом срывается в ночь.
4
Милана не помнила, как вернулась в то место, что привыкла называть домом. Когда она поняла, что Егор не последовал за ней, облегчение не пришло. Напротив, на девушку накатило непередаваемое отчаяние. Вот, казалось бы, то, о чем она мечтала бесконечно долгими одинокими ночами, о чем тосковала короткими днями, сбылось. Отец готов забрать её. И что? Где радость? Нет её. Лишь глухая печаль и мысли, стайкой кружащие вокруг Егора. Что нашло на него? Откуда взялся дикий огонь в глазах? Что он с ней собирался сделать?
Девушка обернулась в редком лесу, который и лесом-то назвать было нельзя. Так, редкие деревья. Сжала с силой ноги, унимая непонятное томление внизу живота. Да, что с ней происходит… Что? И Егор, почему он повел себя, словно обезумел? Она никогда не видела его таким. Тут горькая усмешка искривила губы Миланы. А что, собственно, она вообще видела и знала?
Ничего.
Умирать не хотелось. Возвращаться не хотелось. Уйти в никуда она не могла. Уже через пару дней она сгинет. Какой бы беспросветной не была жизнь Миланы, это была всё же жизнь. И девушка, шатаясь,