лицо под поля армейской панамы ничего не дают. Солнце продолжает светить в лицо отраженным от песка светом, точно так же ослепляющим своим сиянием, испепеляющим своим жаром. Чуть менее испепеляющим и ослепляющим, – но таким же нестерпимым. Идея завязать лицо тряпками от иссушающего и выжигающего солнца хороша сама по себе, но сильно затрудняет дыхание раскалённым сухим воздухом, разреженным, очень бедным кислородом. Или мне кажется, что кислорода так мало из-за высушенных легких и сгустившейся крови в сосудах. Горячий воздух поднимается вверх, как струи от костра, меняющие прозрачность и преломление света – привычных свойств воздуха.
Лишь колючки вокруг да сухая трава,
Море пыли и море песка.
В след повернута ящерицы голова,
Да преследует молча тоска.
В голове – словно пыльный туман, сухое марево… Головокружение, слабость, легкая дрожь во всех мышцах. Нет, когда я поднимаю и подношу руку к глазам, то дрожи в руке нет, но ощущение внутренней дрожи продолжается уже непрерывно. Головокружение преследует постоянно, – стоя, сидя, лежа. Но особенно усиливается, когда я поднимаюсь, сажусь из положения лежа, встаю на ноги. Вот тогда есть реальная возможность упасть вновь на землю, потому что головокружение доходит до того, что просто темнеет в глазах и теряется сознание. Недостаточно просто усилия воли, – воля есть, усилие есть, а влаги внутри для их реализации нет. На фоне слабости во всех внутренне дрожащих мышцах мозг просто приостанавливает свою деятельность и «экран гаснет». После этого не наступает ни «перезагрузка», ни «отключение», – просто немое молчание, пустое бездействие, просто остановка. Приходится преодолевать это состояние медленным подъемом из положения лежа в положение сидя. ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО! И еще медленнее подниматься на корточки, или на колени, долго сидеть в такой позе, пока восстановится «картинка» перед глазами. Потом еще и еще медленнее выпрямлять ноги, поясницу, спину, грудную клетку, – добиваясь «прямохождения». Конечно, приматы делали это тысячелетиями, – добивались прямохождения, – а у меня на это уходят, может быть, только десятки минут, – но если я поспешу на любом этапе, то опять окажусь без сознания на земле. И опять придется всё начинать сначала. Теряя время и остатки влаги внутри.
Ощущение такое, что изображение передо мной подрагивает, как на экране телевизора с нарушенной кадровой и построчной разверткой. Тошнота была и раньше приступами, а теперь просто не проходит. Рвать желудку нечем, – влаги и содержимого нет ни в нем, ни вообще в организме. Потому рвота в принципе невозможна. Нечем. Просто нечем, – и всё тут.
Просто в сосудах почти не осталось влаги, а потому и крови, которая уже почти не переносит кислород и питание ко всем органам. И страдает больше всего чувствительный к таким состояниям мозг. Не меньше страдают и другие органы. Почки я уже забыл, когда работали и выдавали мочу. Для этой выделительной функции нет ни воды, ни энергии. Думаю, что желудочный сок давно высох, а желчь засохла и потрескалась в желчном