кто-то догадался о том, как сильно она напугана. Пальцы дрожали до сих пор. Она взяла Абдуллу за руку и медленно пошла с ним в ногу. Мальчик тяжело дышал. Они приближались к толпе. Еще несколько шагов – и они окажутся рядом с палиурусом и своим шатром, если их, конечно, пропустят.
Рядом с шатром прямо под кустарником были привязаны три черных арабских скакуна с большими полными переметными сумками на спинах. Увидев толпу народа, Абдулла расплакался. Мать принялась успокаивать его. Заметив Халиму, люди расступились, чтобы она смогла пройти к шатру. Раб с кольцом в ухе стоял в тени кустарника и, держа в руках кнут, пугал им детей. Халима и Абдулла слышали, как кнут скрипел в его руках.
Неподалеку от раба и лошадей стояла ее сестра Сафия. Она увидела Халиму и подбежала к ней:
– Можешь наградить меня за хорошую весть!
Халима подняла пустой бурдюк:
– Бери это.
Сафия поморщилась.
– Кто это в нашем шатре? Что им нужно?
– Они нашли здесь то, что искали!
– Нашли? – удивленно спросила Халима.
– Разве ты не знаешь, дочь Абу Зуиба?
– Нет.
– Они обыскали все шатры один за другим, пока не пришли к жилищу сына Саади.
– Почему к нему?
– Говорят, то, что они искали, находится как раз в этом шатре!
Харес повернул верблюда к шатру. У него уже не было сил идти самому, а все мысли были о детях и жене. Не дай Бог, во время его отсутствия жрецы в ярких балахонах зашли в его шатер. Обратно верблюд шел быстрее, чем в пустыню. Поняв, что хозяин возвращается домой, животное взбодрилось. «Было бы неплохо, – думал про себя Харес, – показать жрецам господского мальчика. Когда Хатеб спрашивал, где же другой, он имел в виду как раз его. Лучшего случая нельзя найти, поэтому надо, чтобы жрецы сразу посмотрели и ребенка, и его кормилицу. Братья и сестры Халимы тоже говорили, что для господского мальчика надо взять амулет. Сама Халима никогда бы не согласилась показать ребенка какому-нибудь жрецу, но сейчас представился случай положить конец всяким разговорам в племени».
Харес повернул за холм и издали увидел лошадей жрецов, стоявших у куста, и женщин с веретенами в руках. Он ударил пятками по бокам верблюда. Тут ему показалось, что жрецы в ярких балахонах собираются зайти в его шатер.
Хатеб, стоявший у кустарника, заметил брата и поднял руку:
– Вот он сам. Харес. Хозяин шатра пришел.
Один из жрецов, тот, который был одет в бирюзовый балахон, увидев Хареса, остановился как вкопанный. Харес быстро слез с верблюда. Отстранив людей, он пробрался через толпу. Жрец в бирюзовом балахоне раскрыл Харесу свои объятия. Рубаха Хареса вся была в пыли, и ему показалось неудобным обниматься с гостем, одежда которого была такой чистой и красочной. Он чуть отпрянул назад, показал на свою грязную рубаху и попытался стряхнуть с себя пыль. Однако жрец, не обращая внимания на внешний вид Хареса, сам подошел к нему и так крепко сжал в объятьях, что у того заболели ребра. Палка и сумка упали на землю. На мгновение Хареса опьянил аромат, исходивший от жреца.