удовольствие».
Трое из них, однако, отделились от толпы и подошли посмотреть на него. Первая была толстуха с квадратным лицом. Она внимательно оглядела жалкую куртку философа. Его камзол был до такой степени изношен, что на нем было больше дыр, чем в сковородке для жаренья каштанов. Девушка скорчила гримасу.
– Чистая рвань! – пробурчала она. – А где твой плащ? – спросила она Гренгуара.
– Я потерял его.
– А шляпа?
– У меня ее отняли.
– А башмаки?
– У них отваливаются подошвы.
– А твой кошелек?
– Увы, – запинаясь, ответил Гренгуар, – у меня нет ни полушки.
– Ну так попроси, чтобы тебя повесили, да еще скажи спасибо! – отрезала она и повернулась к нему спиной.
Вторая – старая, смуглая, морщинистая, омерзительная нищенка, до того безобразная, что даже во Дворе чудес казалась исключением, – покружила некоторое время вокруг Гренгуара. Ему даже стало страшно, что вдруг она пожелает его взять.
– Он слишком тощий! – пробормотала она сквозь зубы и отошла прочь.
Третья была молоденькая девушка, довольно свеженькая и не слишком безобразная. «Спасите меня», – шепнул ей бедняга. Она взглянула на него с состраданием, затем потупилась, поправила складку на юбке и остановилась в нерешительности. Он следил за всеми ее движениями; это была его последняя надежда. «Нет, – проговорила она наконец, – нет, Гильом Вислощекий меня поколотит». И она замешалась в толпу.
– Ну, приятель, тебе не везет, – заметил Клопен.
И, поднявшись во весь рост на своей бочке, он, к величайшей потехе всех, закричал, подражая тону оценщика на аукционе:
– Никто не желает его приобрести? Раз, два, три! – И, повернувшись лицом к виселице, он сказал, кивнув головой: – Остался за вами!
Бельвинь де Летуаль, Андри Рыжий и Франсуа Шант-Прюн снова приблизились к Гренгуару. В эту минуту среди арготинцев поднялся крик:
– Эсмеральда! Эсмеральда!
Гренгуар вздрогнул и обернулся в ту сторону, откуда доносились возгласы. Толпа расступилась и пропустила непорочное и ослепительное создание.
То была цыганка.
– Эсмеральда, – повторил Гренгуар, пораженный, несмотря на свое волнение, той быстротой, с какою это магическое слово связало все его воспоминания за этот день.
Казалось, что это удивительное существо простирало до самого Двора чудес власть своего очарования и красоты. Арготинцы и арготинки тихо сторонились, уступая ей дорогу, их зверские лица как бы светлели от одного ее взгляда.
Она приблизилась к осужденному своей легкой поступью.
Хорошенькая Джали следовала за ней. Гренгуар был ни жив ни мертв. Она с минуту молча глядела на него.
– Вы хотите повесить этого человека? – с важностью обратилась она к Клопену.
– Да, сестра, – ответил король Алтынный, – разве только ты захочешь взять его в мужья.
Она сделала свою очаровательную гримаску.
– Я беру его, – сказала она.
Тут