Каро, позвольте поинтересоваться, а что вы вообще тут делаете в таком виде?!
У меня все возмущение по поводу газетчиков вмиг испарилось, Дан хмыкнул, Норт спокойно ответил:
– Моя невеста находится здесь, во-первых, потому что ей требовалось лечение, и во-вторых, потому что она моя невеста.
В комнате повисло молчание.
Прервал его ректор:
– Каро, немедленно в женское общежитие!
Я вздрогнула, но за меня вновь ответил Норт:
– При всем моем уважении, лорд Гаэр-аш, я вынужден повторно напомнить вам, что Риаллин является моей невестой, ко всему прочему – она только из ванной, и посему, даже будучи просто посторонним человеком для леди, я как целитель воспрепятствовал бы ее прогулкам на морозе!
Именно в этот миг мне и стало страшно. Действительно страшно, потому что темно-серые глаза ректора вдруг начали заполняться тьмой, причем столь стремительно и явственно, что испугалась не только я – подскочили Дан и Эдвин, причем оба мгновенно выставили щиты – Дан прикрыл себя, Эдвин нас обоих, встав передо мной.
И только Норт сохранил непостижимое спокойствие, более того, ровным тоном произнес:
– Леди кен Эриар официально моя невеста. И находится здесь по собственной воле.
Так как я стояла за спиной Эдвина, то видеть происходящее уже не могла, потому лишь затаила дыхание, едва услышала:
– Твою невесту, Дастел, весьма качественно скомпрометировали.
И ответ Норта:
– Разберемся.
Хлопнула дверь.
И почти сразу капитан нашей команды начал раздавать указания:
– Риа, спать. Пауль, с нами. Это вечерние выпуски газет, утренних быть не должно.
– Нам нужен Гобби, – сказал Дан.
И на этом и я, и учебники были забыты. Некроманты быстро перекусили, фактически на ходу, собрались, Норт на прощание подошел, обнял мое лицо ладонями, заставил посмотреть на себя и почти приказал:
– Из комнаты не выходить. Браслет я бы на твоем месте снял. И не переживай, с газетчиками мы разберемся. Поешь – и спать.
На это я попыталась было возразить и напомнить, что у меня своя комната есть в общежитии и…
– Риа! – заорал вдруг психанувший Дан. – Тебя сегодня убить пытались! Ложись спать, чудище неугомонное!
Эдвин ничего не сказал, просто молча собрал все газеты и вышел первым. Норт наклонился, нежно поцеловал в кончик носа и тоже ушел. Дан выходил последним, для пущей убедительности сурово продемонстрировав мне отсекание головы, указал на меня же пальцем и изобразил жест повторно.
– Да ладно, – не выдержала я, – ничего смертоубийственного ты мне не сделаешь.
Он скривился, но затем насмешливо заметил:
– Да мне и не надо, могу просто не вмешиваться и постоять в сторонке в следующий раз. И ты не поверишь, но этого вполне будет достаточно для того, чтобы насладиться сомнительным удовольствием наблюдения за твоей смертью.
Вот Тьма…
– Спать, я сказал! – собственно,