мама» на её день рождения. Меня всего колотило, когда я это говорил – словно я говорил что-то постыдное, унижающее меня.
Также я почти никогда не просил прощения. Не мог, очень было стыдно. Не за сам поступок, а именно просить прощения. Сама она время от времени это говорила… Но этого почти не помню. Редко, и с какой-то скрытой неприязнью. Словно по указке, по обязанности лучшей матери и жены. Она словно боялась проявлять эмоции и «сюсюкаться», стеснялась этого».
Вот что интересно: проявить любовь к матери было для Владимира стыдно. А в дальнейшем и в романтических отношениях тоже стало стыдно проявлять любовь. Если девушка его любила и давала ему тепло, он воспринимал это как проявление ее слабости. Она должна стыдится своей любви-слабости. Что это за сюсюкания?!
А еще это постоянное желание матери быть лучшей, не ошибающейся… Страх ошибиться и перфекционизм, видимо, передался и Владимиру, и тоже являлся источником стресса, который мог запустить негативные гены.
«Я получал всё, что хотел. Всё, что просил, мне покупали. Мне ни в чем не отказывали в плане материального обеспечения. Меня приучали к тому, что я выше остальных, и мне всё можно. Отец прямо говорил, что он разрулит все мои проблемы, если что – чтобы я не боялся «бить их, если надо». Но эмоционально никакой теплоты не было ни от отца, ни от матери.
Сам отец еще более эмоционально ущербен, чем мать. От него тепла вообще не дождаться, он и не понимает, для чего оно надо. Кроме того, его часто не было. Бывало, отсутствовал неделями, а то и месяц мог не приезжать. Никакого участия в моем воспитании он не принимал, но часто устраивал пьяные дебоши и разборки с матерью.
Никакой любви между ними не было, часто мне казалось, что они ненавидят друг друга. Каждый из них пытался привлечь меня на свою сторону и настроить против другого. Как я подозреваю со всеми основаниями, они были настолько далеки друг от друга, что, познакомившись в 1990, после 1994 и сексом-то ни разу… Отец постоянно ходил налево, и пару раз даже свозил меня к своей новой любовнице (как я потом понял; тогда я еще не понимал, что это за тетка, и почему отец ужинает у неё)».
И снова Владимир в своем письме к матери приводит весьма примечательный фрагмент из статьи А.Б.Холмогоровой и Н.Г.Гараняна «Нарциссизм, перфекционизм и депрессия»:
«Во всех проанализированных нами случаях нарциссического расстройства у мужчин (12 человек) мы отмечали гиперопеку и повышенное внимание матери вне возможности близкого эмоционального контакта с ней. При этом фигура отца практически всегда была или деструктивной (алкоголизация, тяжелое обращение), или периферической (эмоциональная дистанция, отстраненность от воспитания). В процессе работы наши пациенты отмечали, что ощущают в себе недостаток мужского начала и инфантильность, которую нужно тщательно скрывать от других людей. В этом смысле грандиозное Я, с одной стороны, стимулировалось повышенным материнским вниманием, ощущением своей особой позиции, с другой –