собиралась?
– Так конференция закончилась.
– Вот именно! Теперь самое интересное будет, – тоном заговорщика сообщил он. – Подведение итогов и корректировка планов работ. Заходи, не ломайся.
Он буквально втолкнул меня в зал перед собой, да ещё и привлёк к этому всеобщее внимание, с порога радостно сообщив.
– А вот и мы – свежие уши и глаза.
– Дара? – обернулась Надежда. – Заходи. Может, ты со свежей головой нам новую идею подскажешь.
– Я? – если она хотела удивить меня, то её удалось.
И тут я натолкнулась на взгляд капитана. И хоть это было всего мгновение, это заставило меня усомниться, что он рад моему возвращению в зал.
– Иногда глубокая специализация мешает поиску нестандартных решений, – глубокомысленно произнёс Пабло. – Мышление, так сказать, зашоривается. Трудно увидеть новые пути, если есть уже хорошо известные.
– И чем я могу помочь? – я решительно присоединилась к ним и невольно вздрогнула, когда заметила рядом Поля. За спинкой дивана его, да ещё и нагнувшегося над какими-то своими вычислениями, совсем не было видно. У меня по спине пробежал неприятный холодок от его вида, но отступать было поздно.
– Свежей идеей, – устало потерла виски Надежда, сделав вид, что ничего не заметила. – Можно даже нелогичной, фантастической, сказочной. В этом-то ты специалист?
– И про что ваша сказка? – я с готовностью приняла вызов.
– Про причины безумия, которым заразились люди на этой планете. А то наши консультанты зашли в тупик. Ни одной новой версии.
– Ого! – я даже отпрянула назад от серьёзности обсуждаемого ими вопроса. Одно дело про орущие цветочки рассуждать, и совсем другое о потерявших рассудок несчастных отважных исследователях этой опасной планеты.
– Никаких видимых причин такого изменения нет, – стал вводить меня в курс дела Пабло. – Патологических или хоть каких-либо новообразований нет. Это не отравление газом или любым другим веществом. Никаких поражений ни внешних, ни внутренних органов. Никаких сбоев иммунной системы. Никаких изменений в нервной системе и мозге, за исключением одного. Некоторые отделы мозга, например, отвечающий за речь, просто больше не задействуются. Они не повреждены, нет. Пациенты просто теперь их не используют в своей жизнедеятельности. Зато, возросла загрузка на сектора, отвечающие за рефлексы.
– То есть, они перестали быть людьми? – уточнила я. – Как будто в них кто-то вселился?
– Эту версию тоже уже проверяли, – кивнул доктор. – Но, нет, у всех оказалось только один центр сознания. Никаких раздвоений личности.
Доктор вывел на экран какие-то снимки мозга, спектрограммы и прочую научную атрибутику.
– Я бы сказал, в них стёрли личность, – добавил капитан.
– Но тогда должны были бы доминировать животные инстинкты, – не согласилась Надежда. – А они ведут себя иррационально. Иногда даже сами себе травмы наносят.
Я старательно вглядывалась в снимки не торопясь признаваться,