в школу. Мои подружки, прознав про то, что я ношу крестик, начали меня прорабатывать, и угрожать, что если я не перестану носить крест и верить в Бога, то они скажут об этом пионер вожатой, и меня исключат из пионеров. По моим понятиям одно другому не мешало. Но крестик пришлось снять и повесить в изголовье кровати, от чего вера моя не ослабла. Поэтому, когда родился племянник, сын моего брата, то я стала его крестной. Судя по книжкам, что мне давала баба Таня, всё учение Христа, ничем не отличалось от коммунистического учения. Но почему-то последователи этих учений исключали друг друга. Они говорили или – или. Даже Церковь была более лояльна к коммунистам и их последователям, чем коммунисты и их последователи к последователям веры. Во всяком случае, в своих рядах они их не терпели. Поэтому, как я узнала теперь, меня крестила моя бабуля, тайно от моего отца, коммуниста.
Я тогда ещё не знала, что называться можно как угодно, хоть коммунистом, хоть христианином, хоть мусульманином, но вот быть на самом деле тем или иным, это совсем другое дело. Не все отдают себе отчет, кто они такие на самом деле. Потому что не все понимают, что, значит, быть кем-то, а чаще всего слушая кого-либо, находят отклик в себе на ряд высказанных идей, и вступают в какое-либо сообщество. А вступив, выполняют требования этого сообщества формально, при этом не меняя себя, и живут, как и жили. Платят, например, взносы, как это было с коммунистами, голосуют на собраниях. Иногда делают карьеру в этом сообществе, имея амбиции и ораторские способности, но, опять-таки не изменяясь, а оставаясь всё теми же, кем и были. Таким образом, и появляются секты, идущие за своими амбициозными руководителями, то есть ложно объявившими себя кем-то, например, последователями Христа или ещё какого-то учителя. Само слово «секта» говорит о том, что это часть целого, а не всё целое. То есть не вся правда, а часть правды, правда понятая по-своему, то есть однобоко, или извращённая правда. Ну, и, наконец, можно следовать учению, а можно только делать вид.
Я же вскоре из пионерки стала комсомолкой. Шли годы, и, хотя память о бабе Тане и обо всём том, что она мне говорила, стёрлась, но след от поездки к бабушке Орине оставался. Правда, тогда я об этом не догадывалась.
ГЛАВА 3
Мама для того, чтобы, прокормить семью, кроме основной работы, шила на дому. Она когда-то окончила курсы кройки и шитья вместе со своей подругой Аллой Францевной Покровской. Та тоже шила, несмотря на то, что муж работал в оркестре в Большом зале Московской консерватории. Такое было время, зарплаты были мизерные. Начала мама шить «всерьёз» с тех пор, как к ней обратилась с просьбой жена полпреда в Америке Фиона Михайловна. Мама перед этим сшила своей тётке платье, а Фиона Михайловна увидела и ей понравилось. Она попросила сшить ей юбку, потом платье, потом дочери кое-что. Так в нашем доме появилась Пуся, её так все звали, а на самом деле её имя было Прасковья. Так её назвали потому, что её