притягивает взор!
– Спасибо.
– И молодит.
Я засмеялась:
– Правда?
– Конечно. Хотя вам пока не надо никаких ухищрений, небось и тридцати не исполнилось. Так дадите телефончик?
Я совсем не собиралась заводить в ближайшее время романов, да еще со швейцаром ресторана, но он был так мил… И, похоже, я произвела на него сногсшибательное впечатление. Право, приятно сознавать себя женщиной, при виде которой представители противоположного пола приходят в экстаз.
– Вы – мечта моего детства, – продолжал привратник. – К тому же еще и россиянка… Дайте телефон, умоляю!
– Сначала умоюсь, – улыбнулась я.
– Конечно, конечно! Сюда, осторожно, не споткнитесь.
Ощущая себя царицей Савской, я вплыла в санузел, приблизилась к раковине, включила воду, машинально глянула в большое зеркало и завизжала.
Те, кто не первый раз встречается с госпожой Васильевой, хорошо знают: я не истеричка. Но сейчас я орала, не в силах захлопнуть рта, и слава богу, что на мой вопль не сбежалась вся местная тусовка. Впрочем, любая женщина отреагировала бы так же, увидав в зеркале абсолютно черное лицо с ярко-красными губами и белые-белые, словно сахарная пудра, волосы, стоявшие дыбом.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы сообразить: негритянка с шевелюрой больной болонки – это я. Но не раньше, чем мои дрожащие пальцы ощупали щеки, лоб, подбородок. Я наморщила нос и высунула язык – отражение послушно повторило мои мимические упражнения. Нет, это правда я! Но что произошло?
Стараясь сохранить трезвость ума, я внимательно всмотрелась в зеркало. Минуточку! Я ведь сегодня вышла из дома в нежно-розовой кофточке… Так отчего же она сейчас серо-буро-малиновая, а? И тут я все поняла.
Светка выкрасила мои волосы в цвет вороньего крыла, но, очевидно, не была уверена в стойкости средства, то-то она на мой вопрос: «Как долго продержится краска?» – брякнула: «Если не мыть голову, то год». А почему не следовало мочить волосы? Да потому, что от воды краска мигом слезает! Я попала под сильный ливень, волосы начали стремительно терять приобретенный цвет, черная жидкость потекла по лицу, по кофте, и получилось… Тихий ужас, вот что получилось!
В жутком потрясении я набрала пригоршню жидкого мыла и принялась тереть лицо. Процедуру пришлось повторить не один раз, прежде чем кожа потеряла откровенную черноту, теперь она имела лишь серый, землистый оттенок – я походила на человека, перенесшего тяжелейшую операцию.
Решив применить дома самый сильный скраб, я вышла в холл, снова столкнулась с привратником и, не желая обидеть милого дядечку, ласково сказала:
– Понимаете, я замужем.
– Очень рад, – буркнул швейцар.
От его приветливости не осталось и следа. Метаморфоза слегка озадачила, но я решила продолжить беседу:
– Люблю своего мужа.
– Хорошо.
– Не изменю ему.
– Похвальное поведение.
– Пожалуйста, не обижайтесь.
– На что?
– Я не могу дать вам свой телефон.