Рассказы Старого Дурака. Святослав Набуков

та же. Всё роскошно. Есть даже в роскошной раме портрет Его величества, старенького, беззубого. Вот и портрет трёх его красавиц. Вот королевское ложе, напоминающее Прокрустово и только две двери из покоев монарха. Ни за одной нет туалета. Это значит, что король мог частенько писать в камин, но его грациям такой кунштюк проделать было сложно, можно было кое-что подпалить.

      Бегаю по замку Амбуаз. Он меня не разочаровал. Поклонившись могиле Леонардо да Винчи, покинул и это место.

      Простолюдины выливали все нечистоты прямо на головы прохожих. Это повлияло и на моду. Незамедлительно появились широкополые шляпы и плащи с тремя дырками. Трём мушкетёрам через сто шагов было уже нечем покачивать.

      Друзья людей большей свободы тогда. Они даже лучше, чем люди увёртывались от потока нечистот.

      Ямы в Авиньоне. Сразу стало понятно, что отнюдь не боги горки наполняют. Правда, его святейшеству было легче справляться с нуждой, поскольку в трудную минуту он напрямую обратиться к Богу, а такие случаи были часто из-за обжорства. Разумеется, в силах божьих было помочь, но вот подтереть…., простите, anus, он был не в силах. С этой работой могли справиться разве что черти.

      Я продолжал метаться по Франции, не забыл заглянуть в Амстердам. В квартире, которую я снял, не был предусмотрен туалет. Третий этаж, исключительно крутая лестница. Туалет в этой квартире был новоделом.

      В прекрасных замках Англии имелся узкий задний замок для прислуги. Серванты сновали туда-сюда вынося переполненные лордами горшки. Преодолевать крутые лестницы, не пролив ни капли, было невозможно. Часть, разумеется, выливалось через окно, ну а твердые фракции выносились в клозет, кладовую, там их и мыли.

      Из дальних странствий возвратясь, я оказался на своей лавочке во дворе. Ко мне сразу же подбежал Гудзак, встал на задние лапы, передние грязные положил мне на колени и попросил рассказать, как дела там на его малой родине. Хвост его неистовал. «Как бы он его не вывихнул», подумалось мне.

      За преданность он получил от меня сардельку, привезённую прямо из Парижа. Мешок добра сразу же улёгся у моих ног и принялся за сардельку. Внимательно приглядевшись, я заметил, как он обрусел. До ветру он выбегал на двор, правда, на соседний, а по маленькой нужде как в Европе, один к одному. Любое дерево нашего двора может это подтвердить.

      Гудзак продолжал добросовестно работать. Тут и там был слышен его брёх. Когда вышли автовладельцы лексуса, он подбежал, чтобы поприветствовать и спросить всё ли в порядке, однако был грубо прогнан. Супруга с характерным южным говором даже применила ногу.