в «Белом доме»? На сей счет у меня уже сложилось вполне конкретное мнение, но и оно являлось всего лишь результатом пяти проведенных в «Золотом ручье» лет. Дело в том, что я не имел права доступа в сам Центр. Но первое, на что я обратил внимание сразу же после назначения на новую должность, это были сами сотрудники Экспериментального исследовательского центра, принадлежащего Главному управлению КГБ и расположенного среди глухого леса, в двух десятках километров от автотрассы Санкт-Петербург – Москва…
Иногда мне казалось, что все они какие-то неживые. Нет, это были самые настоящие люди из мяса и костей и, уж тем более, мозгов. Но вот глаза меня настораживали. Вы когда-нибудь видели человека, у которого вместо выбитого глазного яблока стоит протез – бесполезная стеклянная болванка, сделанная под заказ в точном соответствии с живым, уцелевшим собратом? Несмотря на все старания специалистов от офтальмологии, разница между оригиналом и подделкой замечается практически моментально. Нечто похожее я всегда испытывал, глядя на сотрудников ЭИЦ. Хотя очень может быть, что из-за своей профессиональной подозрительности я слишком предвзято смотрю на вещи. Впрочем, все люди, «завернутые» на привычном деле, выглядят одинаково.
Всем мои знания об особо секретном объекте ограничивались лишь кругом обязанностей начальника охраны. Я совершенно точно знал, что в здании имелись полностью автономная система жизнеобеспечения, сложная система внутренних коммуникаций и прямая спутниковая связь с ГУ КГБ, а также приписанный к нему и находящийся в крытом ангаре небольшой четырехместный вертолет «Робинсон» американского производства. Им почти никогда не пользовались, за исключением профилактических получасовых полетов один раз в месяц. Тогда по разовому пропуску на территорию «Золотого ручья» привозили летчика из дислоцировавшегося в пятидесяти километрах к югу авиационного полка. Он проверял состояние «вертушки», заполнял контрольные баки, а затем поднимался в воздух. И все это – в сопровождении двух бойцов из взвода охраны. Все остальное время вертолет тихо спал под сшитым из легкой парашютной ткани пылезащитным чехлом.
И неизвестно, сколько еще времени я бы пребывал в неведении относительно истинного предназначения «Золотого ручья», если бы месяца четыре назад совершенно случайно не подслушал разговор Крамского со Славгородским.
Они стояли возле бронированного «ЗИЛа» генерала и тихо беседовали. И не заметили, как рядом появился я.
– …совсем плохо ему. Что будем делать? – поинтересовался генерал, стряхивая на асфальт пепел сигареты.
– Будем менять код. Как только жареным запахнет, он сразу застрелится. Оружие-то всегда при нем, – деловитым тоном ответил психиатр. – Так-то оно лучше будет.
– И с Минфином нужно поработать, – предложил Крамской. – Позвоню его врачу, пусть настоит на двухдневном отпуске. Сделаете?
– Почему нет? – пожал плечами врач. – Везите. Его тоже на пистолет?
– Об