также и пятый – символический – момент сущности, превращаясь в живую речь, в слово, воплощенное или долженствующее воплотиться. Символ становится живым существом, действующим, говорящим, проявляющим себя вовне и т. д. А.Ф. Лосев назвал это демиургийным моментом имени, ибо в нем залог и основа всех возможных творческих актов мысли, воли и чувства триадной сущности30. «Природа имени, стало быть, магична, – особо подчеркивал мыслитель. – Именем мы и называем энергию сущности вещи, действующую и выражающуюся в какой-нибудь материи, хотя и не нуждающуюся в этой материи при своем самовыражении»31. Свой труд «Философия имени» А.Ф. Лосев написал в 20-х гг. ХХ в., однако похожие представления формулировались и в конце этого века: «На самом деле имя – это мыслеформа, имеющая самостоятельную сущность и энергетический потенциал, а также свою идею. Человек не изобретает идеи, но подключается к миру смыслов, среди которых существует и смысл имени»32.
Оттолкнувшись от определения имени как «смысла, или понимаемой, разумеваемой сущности», развивая понимание имени как «смысловой энергии сущности предмета», А.Ф. Лосев приходит к окончательному определению, связывающему воедино имя и миф: «Имя есть энергийно выраженная умно-символическая и магическая стихия мифа»33. И эта связь далеко не случайна – в другом месте своей работы философ особо подчеркивал, что «мифический момент имени есть уже вершина диалектической зрелости имени, с которой видны уже все отроги, расходящиеся отсюда по всем сторонам»34. Вывод А.Ф. Лосева о связи имени и мифа между собой разделяют и другие отечественные ученые: «Можно сказать, что общее значение собственного имени в его предельной абстракции сводится к мифу. (…) Итак, миф и имя непосредственно связаны по своей природе. В известном смысле они взаимоопределяемы, одно сводится к другому: миф – персонален (номинационен), имя – мифично»35. Из всего вышеизложенного следует, что происхождение имени нашего народа, неразрывно связанное с происхождением самого народа, нам надлежит изучать через призму мифа, причем мифа космологического.
Приведенные данные позволяют понять, какое значение наши предки придавали имени вообще, частным случаем которого является и имя племени. Подобно отдельному человеку, ни племя, ни целый народ не могут жить без своего имени. Без появления особого самоназвания говорить о возникновении того или иного народа в принципе не представляется возможным. Уже в самом начале ПВЛ, после пересказа библейского мифа о разделении языков в результате Вавилонского столпотворения, летописец упоминает племенное имя в связи с началом описания расселения славян в Европе: «ѣ тѣхъ Словѣнъ разидошасѣ по землѣ. и прозвашасѣ именъı своими. гдѣ сѣдше на которомъ мѣстѣ. ѣко пришедше сѣдоша. на рѣцѣ имѣнемъ Марава. и прозвашасѣ Морава. а друзии Чеси нарекошас. (…) Словѣни же сѣдоша ѣколо єзера Илмерѣ. [и] прозвашасѣ своимъ имѣнемъ и сдѣлаша градъ. и нарекоша и Новъгородъ» – «И те славяне разошлись по земле и назвались именами своими от мест, на которых сели. Как придя, сели на реке именем Морава,