откуда-то из-за спины прилетело предложение.
Оглянулся, в темноте не разглядел лица благодетеля, но, не раздумывая, принял ночевку в дар:
– Конечно хочу! Дружище, спасибо!
Допил вино и неуклюже отполз к обозначенному спальному месту. Не прошло минуты, я крепко спал.
Утром, ежась от холода, очнулся. Солнце еще не встало. В пяти шагах от меня, боясь спугнуть тишину сонного берега, замерло, едва дыша, море. Вокруг меня в легкой дымке тумана и еще не потухших костров валялись вперемешку спящие тела. «Домом» без окон и дверей, без стен и крыши, оказался туристический коврик, да натянутый между двух покосившихся палок, съехавший на бок тент. Почему это место несколько часов назад казалось мне надежным убежищем, что давало чувство безопасности? Не знаю.
Страх, парализовавший вчера, исчез, даже не мог вспомнить, почему он появился. Я поднялся. Нашел баклажку чистой воды, развел огонь, заварил чаю. Молоденькая девушка, еще совсем девчонка, высунула заспанную мордочку из ближайшей палатки.
– И мне можно?
– Чего спрашиваешь, это же ваш чай.
Она тихонько хихикнула в ответ, передавая мне кружку:
– Я – Мэгги, а ты, помню, Дэн.
Через час, все время перескакивая с одного на другое, то и дело перебивая друг друга, мы травили крымские байки.
– Меня родители на все лето ссылали в пионерский лагерь, всегда в один и тот же, под Севастополем. Была пионеркой?
– Не-аа.
– Не важно, так вот наш отряд возили в пещеру к отшельнику. Говорю тебе – это нечто! Не знаю, что там с человеком происходит, но происходит. Он в маске был. Так им впечатлился – неделю спать не мог. Ну вот скажи, что там такого? В каменной пещере кроме досок вместо кровати ничего нет, сыро, холодно. До сих пор удивляюсь, что заставляет человека уйти в келью? На что он обменивает жизнь мирскую? Неужели там есть то, что стоит всех радостей?
Мэгги пожала плечами:
– Может быть, Бог?
Кристину послал, как только выехали за пределы Курортного. Я ей не папочка, вечное нытье: есть, пить, писять. Взрослая девочка, как-нибудь сама справится. А может, мне хотелось остаться с ним один на один, кто сейчас разберет? Я ехал с чувством, что взгляд, отражающий небо, должен быть только моим. Чтоб, не дай Бог, не расплескал, не моргнул, не отвлекся. С Кристи отвлечься легко – ноги, рот, глаза – дьявольский огонь. Орать до одури, драться, трахаться, жить, что бы с ней не делать, все одно – шторм, девять баллов. Горячо, очень горячо, от Лукавого. Святости нужна прохлада. Так мне виделось правильным.
Без лишних слов и придыханий Кристи забрала вещи из багажника. Не спеша обошла машину, красиво выгнув спинку, приблизила лицо к лобовому стеклу, секунд десять выжидающе сверлила взглядом. Я молчал в ответ, непреклонный в своем решении, отвечая льдом на огонь. Проиграв в гляделки, Кристи поцеловала средний палец, наградив меня воздушным «fuсk», и первая же машина забрала ее с обочины. Еще бы! Ни один нормальный мужик не устоит