в очках, который явно был недоволен моей подвижностью. Я обернулась на Вадика. Он смотрел глазами, преисполненными глубокой печали, на большой экран, сдвинув при этом редкие брови. Я с трудом подавила утомительный зевок.
С другой стороны от меня сидели двое ребят. Один из них откинулся на спинку кресла с закрытыми глазами и сопел под звуки орущей героини фильма, которую убивал ужасный монстр. Другой с отвисшей челюстью уставился вперёд. У него в руке находилась коробка с «мутировавшими» зернами кукурузы. Прищуривая правый глаз, я мысленно стала рассчитывать расстояние и силу броска шариком попкорна, чтобы он угадил прямо в открытый рот спящему парню. Рука Вадика, положенная на мое колено, оторвала меня от забавного увлечения. Наши глаза встретились, и он чмокнул меня в щеку, медленно подбираясь к губам. Тем временем парень, сидящий сзади, вздохнул ещё громче, с переливами возмущения в голосе.
Наконец, пытка закончилась. Сегодня Вадик должен выйти на работу в ночную смену. Вокзал находился в десяти минутах от моего дома, и он предложил заехать к нему, чтобы тот собрал вещи и переоделся. Оттуда он завезет меня домой, а сам отправится на работу, тем самым сэкономив около часа времени.
Мне не хотелось торопить события, но я сгорала от любопытства узнать поконкретнее человека, за которого почти собралась замуж.
Квартира Вадика находилась в отдаленном районе города. Всю дорогу он твердил, как фильм сразил его наповал, пересказывая самые яркие его сцены. Я же смотрела на него, а думала о Вике, которая так и не дала о себе знать.
– А как же твоя мама? – спросила я, когда мы подъехали к пятиэтажному дому старого образца. – Она не будет против незваной гостьи?
– Мама на работе до восьми. И вообще, она у меня очень славная.
Я поверила Вадику на слово. Разве можно обманывать, когда дело касается самых родных?
Пока Вадик пошёл в душ, я расположилась в зале на промятом диване. Комната была тесная, с устаревшим ремонтом, а вся мебель из советских времен. На застекленных полочках стенки стояла хрустальная посуда, а на открытых – фотографии маленького Вадика и самой мамы в молодости; улыбающаяся женщина с прической из девяностых годов облокотилась на каменный каркас фонтана, который располагался под пальмой; похоже, дело было на курорте.
В комнату вошёл Вадик, обёрнутый в большое полотенце. На его коже виднелись блестящие капли воды, а волосатая грудь подтверждала знаменитую теорию Дарвина, что происхождение человека тесно связано с мохнатыми обезьянами. Наклонившись, он потянулся к моим губам. У меня заколотилось сердце (похоже, он хотел сэкономить время не только, чтобы приехать на работу без опоздания, а ещё и продвинуть наши отношения на два этапа вперёд, включив значительную перемотку). Я постепенно легла на диван. Вадик навис надо мной полуобнажённым телом, страстно целуя тонкими губами. Его руки зарылись в мои рыжие волосы. На минуту мне показалось, что он уже не наслаждается их мягкостью, а собирается выдернуть их с корнями. Мы долго целовались, пока его рука не опустилась ниже, скользя по внутренней стороне бедра вверх.
– Вадик,